– Вот. Чувствуешь запах гнилой цветной капусты, смешанный с запахом прокисшего молока? – спрашивает Торрез. Его большая рука скользит по моей пояснице, а грудь касается плеча, когда он наклоняется ко мне.
Я стараюсь не отвлекаться на грязные мысли, которые проносятся в голове от его близости, и сосредотачиваюсь на вопросе. Делаю глубокий вдох, и в нос ударяет резкий, сильный запах гнили, так что все усилия не поморщиться становятся напрасными.
– Отлично, – понижает голос Торрез. – Непроницаемое выражение лица просто необходимо, особенно в присутствии других оборотней. Ты же не хочешь выдать, что ты почувствовала от них.
Я киваю и фокусируюсь на ламии, которого мы допрашиваем. У него такое выражение лица, будто он не слышит наш разговор и просто ждет следующего вопроса.
– Ты обещаешь не выслеживать следующего Стража или же помогать тому, кто захочет это сделать? – говорю я, прокручивая в голове список вопросов, которые мы задавали ламиям этого гнезда всю прошлую неделю.
– Я обещаю, что не трону ни одного Стража, – спокойно отвечает он, смотря мне в глаза, словно это поможет перебороть новую волну запашца гнилой цветной капусты и кислого молока, которыми только что пропитался воздух.
Качаю головой и стараюсь не слишком задумываться о лжи, которой он только что запятнал комнату. Молниеносным движением сжимаю рукоятку короткого меча и отрубаю ему голову. Мы с Торрезом оба отскакиваем назад, пытаясь избежать брызг крови, но это мало помогает.
Тело ламии падает на пол и превращается в пепел.
– Что ж, пора идти душ в третий раз, отмываться, – ворчу я, когда Торрез вытаскивает платок из заднего кармана и протягивает мне.
– М-м-м, душ… Могу предложить и более интересные способы провести там время, – сообщает Торрез, понижая голос до сексуального хрипа, от чего мои трусики становятся мокрыми.
Воспоминание о душе, который мы приняли вместе, навязчиво всплывает в памяти. Облизываю губы при мысли о сексуальной потасовке между нами, о новых трещинах, которые мы наверняка оставили в каменных стенах. Кто ж знал, что борьба за доминирование бывает такой горячей?
Взгляд Торреза падает на мои губы, и на лице появляется понимающая улыбка. Хватаю платок и вытираю ему физиономию. Отмечаю, что он побрился сегодня утром.
– Хочу, чтобы эти гладкие щеки оказались у меня между бедер, – говорю я, проводя пальцами по его сильной челюсти, потом ерошу короткие черные волосы.
Он хватает меня за талию.
– Могу это устроить.
Меня окутывает аромат сосны, а карие глаза Торреза пылают обещанием удовольствия.
– Чувствую запах твоего желания, Волк, – соблазнительно мурлычу я.
Он наклоняется и кусает меня за плечо.
– М-м-м, а я чувствую твое желание, Ведьма.
Стук отрывает меня от ощущения мягких губ Торреза на моей коже. Дверь открывается, и заходит Бастьен. Он смотрит на пепел на полу и кивает.
– Еще один?
– Да. И сколько всего в итоге? – спрашиваю я, борясь с дрожью, которая охватывает меня, когда Торрез слегка прикусывает мочку моего уха.
– Пятьдесят три. Что не так плохо, учитывая, как долго Адриэль охотился на Стражей и промывал мозги своему гнезду.
Я соглашаюсь с ним, но потом включаю голову. Пятьдесят три ламии, которые были готовы продолжить начатое Адриэлем дело… Это пятая часть гнезда, но, похоже, многие из них стали ламиями буквально в последние пару дней.
– А сколько осталось? – безучастно спрашиваю я.
Руки Торреза сползают с моих бедер, чтобы обхватить мою задницу. Паршивец намеренно мешает мне сосредоточиться на словах Бастьена, но я пока что держусь.
– Это был последний. На сегодня оставалось двадцать ламий, и вы уже всех допросили. У тебя получается все лучше и лучше, – делает мне комплимент Бастьен, постукивая себя по носу.