1 Глава
Короче, дело было так. Все началось осенью. Ветер носил листья, срывая с земли. Люба закемарила в трамвае, мерно засопела и теперь оставляла неровный запотевший кружок на стекле, прижавшись теплой щекой. Ей снился сон. Как Антон уволился с этой треклятой работы. И больше не каких трупов. И они проводят много времени в месте.
Макс только закончил работу, вышел на улицу. Молодой человек сел в машину. В зеркале заднего вида, отражались его карие глаза. Которые как бы говорили, твою мать, что ты делаешь?
Сегодня дел у него особых не было и он отправился на набережную. Там гуляли взрослые и дети, старики, любители спорта, пеших прогулок, мамы с колясками и без, их сопровождал теплый ветер и солнце, которое играло своими лучами на воде и умело просачивалось сквозь ветки, желтых деревьев. Мимо Макса пронеслись дети на самокатах с портативной колонкой и унесли за собой песню. Парень отмахнулся от слов спетых из колонок и прошел мимо. Облокотился на бортики у набережной, щелкнув по пачке, вытащил сигарету и закурил. Сердце его билось размерено. Он, как всегда, думал где бы и с кем выпить в пятницу вечером. Зазвонил телефон, Макс слегка вздрогнул от неожиданности. Звонила Катюха. Звонит снова поплакать в жилетку. Подумал молодой человек.
– Я – захныкала она в трубку – никому не нужна!
– Эх, рассказывай, что случилось?
– Мой новый парень, полный мудак, его ничего в жизни не интересует, он только и думает о своих ставках.
– Катюха, а чего ты ожидала? Ты там работаешь, знаешь какие люди там ошиваются. С чего ты вдруг решила, что этот «перец» будет порядочным?
– Я не знаю! Приезжай ко мне! Я пиво пью – шмыгая носом сквозь слезы сказала Катя.
– Прости Катя, сегодня не смогу. Выбираешь пацанов себе которые тебя чихвостят по чем зря, потом мне жалуешься Макс знал, что произойдет дальше и поэтому убрал телефон от уха.
– Да пошел ты! – Заорала трубка, и связь оборвалась. Тогда Макс и не думал, что он больше ее не услышит.
Парень убрал телефон в карман и снова уставился на Енисей.
Пока Енисей бежал на север. Где-то во Владивостоке, сидя на кровати, обняв свои колени, с заплаканными глазами сидела Ольга. Ей снова не повезло с парнем. Они долго встречались и вот оказавшись с ним в комнате общежития, слегка подпитая, притянула его к себе за ворот рубашки, вцепилась губами в его губы, его язык елозил у нее во рту, она обхватила его шею, он несколько дрожал и ладони сильно потели, оставляли мокрые следы у нее на талии. Она поняла, что парень никак не может собраться. Сама стянула с него рубашку, упала на колени, расстегнула ремень, парнишка тем временем трясся. Оля рывком стянула с него джинсы с трусами и…
– И это все? – Невольно вырвалось у нее.
Дима сконфуженно натянул джинсы, робко надел рубашку, вышел в коридор, обулся и скользнул за дверь.
Ольга чертыхнувшись, встав с колен, побежала за ним в подъезд, на лестничную площадку, но было поздно, лифт предательски забрал с собой Дмитрия, взгляд которого поник.
Девушка вернулась в комнату, поставила чайник, села на кровать, обняла свои длинные ноги и заревела. Пока мерно закипал чайник, выпуская струю пара из носика, слезы текли ручьем, смазали тушь, на журнальном столике гулко жужжал телефон. Звонил Макс, который все еще смотрел на Енисей. Ничего не вышло, абонент не ответил. Наверное, занята на работе или снова с кем то трахаеться. Он уже давно перестал ее ревновать, ведь как говорил его отец, если уж женщина захотела изменить, то тут уж ничего не поделать, это лично ее выбор.
Не далеко от Макса вдоль по Енисею где-то в Черемушках, громыхнул выстрел, запахло порохом, голуби слетели с проводов. У девушки в груди зияла дырка, дробь разорвала новый халат, кровь стекала с халата на пол, карие глаза потускнели. На труп сверху вниз смотрел Максим. Максим семь лет пытался ухаживать за этой девушкой. А она отвергала его и объявляла его другом. Он всячески помогал ей. Тратил все деньги, ноут ей взял в кредит на себя, поселил в своей квартире, где сам не жил. Не обращал внимания на то, что она спит с разными хмырями и даже при нем. А она его на протяжении семи или даже восьми лет отшивала. Просила кормить свою больную бабулю, когда сама не может или в тот момент когда была «занята важными делами».