Глава 1: Пробуждение в Каменной Утробе
Тьма. Не просто отсутствие света, а густая, вязкая, осязаемая субстанция. Она давила на веки, забивалась в нос, обволакивала язык мерзким привкусом меди и гниющего пергамента. Ариадна не открывала глаза – она проснулась в этой тьме. Проснулась с ощущением падения, которого не было, с криком, застрявшим в горле комком ледяного ужаса.
Тишина. Нет, не тишина. Абсолютная тишина была бы благословением. Это был вакуум звука, нарушаемый лишь внутренним гулом в ушах да… да чем-то еще. Слабым, почти неразличимым. Не стук, не скрежет. Вибрация. Глубокая, низкочастотная дрожь, идущая откуда-то снизу, пронизывающая кости и зубы, заставляющая внутренности сжиматься в холодный комок. Она была повсюду. В полу, на котором она лежала, в стенах, которые она инстинктивно ощупала в кромешной мгле, даже в воздухе – тяжелом, спертом, пахнущем плесенью, сырой землей и чем-то химически чуждым, сладковато-тошнотворным.
Где я? Мысль пронеслась, острая и беспомощная. Память была выжженной пустошью. Последнее внятное воспоминание – вспышки огней на приборной панели исследовательского шаттла «Гея-7», предупреждающий вой сирен, крик капитана Соренсена… а потом – разрыв. Не взрыв, а именно разрыв. Ощущение, будто сама ткань реальности разошлась по швам, и ее засосало в червоточину цвета запекшейся крови. А потом – эта тьма. Это холодное, влажное ложе. Этот всепроникающий гул.
Она попыталась пошевелиться. Тело отозвалось тупой, разлитой болью, как после сильнейшего удара током. Каждый мускул, каждая кость ныли. С трудом подняв руку, она ощупала себя. На ней был стандартный термокомбинезон экспедиционного образца, но ткань на груди и правом плече была жесткой, пропитанной чем-то засохшим. Кровь? Ее собственная? Прикосновение к лицу вызвало резкую боль в виске – там зияла запекшаяся рана, короста которой отвалилась под пальцами, выпустив струйку теплой жидкости. Она сглотнула комок тошноты.
Собравшись с силами, Ариадна попыталась встать. Пол под ней был не металлическим, не пластиковым. Он был… живым? Влажным, упругим, но твердым, как старая кожа. И теплым. Слишком теплым для камня, слишком холодным для плоти. Она уперлась руками в эту поверхность, и под ладонями что-то слабо дрогнуло, словно гигантская мышца подернулась. Она вскрикнула, отдернула руки, сердце колотилось где-то в горле, готовое вырваться наружу.
Дыши, Аря. Дыши глубже. Наука. Наблюдение. Анализ. Мысленный голос, острый и рациональный – голос Ариадны-ученого, биолога экстремальных сред, – пробился сквозь панику. Он был тонкой ниточкой, за которую можно было ухватиться. Она заставила себя сделать несколько глубоких, шумных вдохов. Воздух обжигал легкие своей чуждостью. *Состав атмосферы неизвестен. Давление… вроде нормальное для человека. Температура… прохладно, градусов 15-17. Влажность высокая.*
Ее глаза начали медленно адаптироваться. Не к свету – его не было – а к самой тьме. Она начала различать неясные очертания. Она находилась в небольшом помещении, скорее камере. Стены были неровными, извилистыми, словно выдолбленными в скале гигантским червем, но с гладкой, блестящей поверхностью. Они пульсировали. Слабо, едва заметно. Тусклое, фосфоресцирующее свечение, похожее на гнилушки в глубине пещеры, пробегало по ним волнами. Зеленовато-желтое, больное свечение. Оно освещало пространство ровно настолько, чтобы подчеркнуть жуткие очертания, но не давало реального видения. Это был свет кошмара.
Камера была крошечной, не больше трех метров в диаметре. Ни мебели, ни оборудования. Только влажный, пульсирующий пол и такие же стены, сходящиеся к потолку, который терялся в тенях выше. В одном месте стена образовывала неглубокую нишу. И… там было что-то. Темный комок.
Ариадна подползла ближе, преодолевая страх и боль. Комок оказался существом. Нечеловеческим. Оно было размером с крупную собаку, но его очертания бросали вызов логике. Казалось, оно состояло из множества сегментов хитинового панциря, сросшихся под неестественными углами. Несколько тонких, суставчатых конечностей были поджаты под брюшко. Головастикообразная голова с множеством темных, невидящих глаз-бусин была повернута к стене. Оно не двигалось. От него исходил слабый запах разложения, смешанный с резким химическим ароматом.