В моем детстве дома господствовали две вещи: еда и драки. Я вырос в типичном Бруклине, в Нью-Йорке, – италоамериканцы, низы среднего класса, – где стычки и обильная пища были основой повседневной жизни.
Каждый день моего детства был наполнен спорами, драматизмом и, конечно же, огромными тарелками с пастой. Иногда споры возникали даже из-за пасты.
Родители, братья, сестры, родственники и живущие по соседству друзья ежедневно подавали на стол огромные порции драматизма. В особенно «удачные» дни порций могло быть две, а то и три.
Однако я никогда особо над этим не задумывался, поскольку для всех людей по соседству споры и выяснения отношений были нормой. Здесь постоянно ссорились, и, возможно, именно это и побудило меня стать драматургом и сценаристом.
Размышляя о детстве, я вспоминаю, что меня всегда преследовало ощущение, будто у каждого члена моей семьи имелся своего рода мысленный список кандидатов для перепалок на неделю вперед. И мы по очереди попадали в списки друг друга, и не было этому конца. Ситуация резко обострялась по праздникам. Некоторые, довольно забавные, споры между членами семьи легли в основу написанных мною сценариев комедий.
Однажды родители поссорились из-за причины смерти одного из наших родственников. В другой раз отец с братом устроили перебранку, потому что брат ел колбасную нарезку без хлеба. (Кощунственный поступок в глазах отца, весьма благочестивого человека, в особенности когда дело касалось болонской колбасы.)
Но так жила не только наша семья – так жила вся округа. Отчетливо помню, как в жаркие летние ночи открывал окно спальни и слышал, как в соседнем доме, на соседней улице или в соседнем квартале кто-то громко ссорился.
Эдакая эксцентричная бруклинская колыбельная.
Гораздо позже я осознал, что, если в детстве вас регулярно кормят чрезмерными эмоциями и спорами, некомфортное становится комфортным, и вы привыкаете именно так взаимодействовать с окружающим миром, независимо от продуктивности данного способа.
Это все равно что сидеть в ресторане с разнообразнейшим меню из восхитительных блюд и выбирать ту же нездоровую пищу, что вы едите каждый день на протяжении десяти лет, потому что в противном случае вы бы чувствовали себя слишком странно.
Я могу только оглянуться назад и либо укоризненно покачать головой над безумствами того времени своей жизни, либо посмеяться над нелепостью периода становления.
Тогда я этого не понимал, но, серьезно поразмыслив, скажу следующее: годы наблюдения за постоянными спорами, бойкотами, перекладыванием вины, чрезмерно драматическими ситуациями и даже физическими стычками между членами семьи и активного участия во всем этом запрограммировали меня на огромное количество конфликтов во взрослой жизни.
Столь серьезный накал страстей наложил отпечаток на мою личную жизнь и послужил причиной развода, неудачного предложения руки и сердца, бесчисленных обострений в отношениях. А подчиненные вряд ли когда-нибудь вручили бы мне награду как самому приятному начальнику.
В романтических и личных отношениях мною были совершены все мыслимые и немыслимые ошибки. Мой брак больше напоминал словесный боксерский матч, чем взаимное партнерство – слишком много раундов ссор и споров с короткими брейками для отдыха. Самое ужасное, что подобная модель поведения казалась мне абсолютно естественной и приемлемой. Я был ошеломлен, когда жена после девяти лет брака (и пять лет мы встречались до свадьбы) заявила, что хочет развестись.