Санкт-Петербург, 3 мая 200… года,
понедельник
На майские праздники я никуда не уехала, хотя собиралась, поэтому сидела дома и работала. К моему великому сожалению, после исключительно теплого апреля (часть которого я урвала у себя на лоджии и теперь могла продемонстрировать избранным свой загар) наступил холодный май. А я-то надеялась, что в праздники поваляюсь на бережку одного из карьеров, расположенных недалеко от дома. Но куда там – сидела в холодной квартире, закутавшись в плед.
Во время апрельской жары отключили отопление, и теперь, естественно, включат только осенью. У меня руки за компьютером стыли. Но не будешь же стучать по клавиатуре в варежках? Да еще в мае… Я то и дело поминала недобрым словом ЖЭК, или как там его теперь называют, и всех чиновников в целом, заранее предвкушая летнее отключение горячей воды. Заодно вспомнила, как месяц добивалась замены текущей у меня в квартире трубы, страшно жалея потраченного времени и нервов. Но что поделаешь? Выяснилось, что в нашем районе один сварщик на четыре участка и работы у него – непочатый край. Но зато администрации… Чтоб им пусто было, чтоб у них у всех одновременно канализацию прорвало!
В общем, настроение было отвратительное, я думала, что следовало все-таки куда-то смотаться хотя бы на неделю. Ну или на три дня. На Кипр, например. А может, все-таки выбраться? Если, конечно, на это время еще остались билеты, в чем я глубоко сомневаюсь.
Внезапно в коридоре зазвонил телефон, и я прислушалась к механическому голосу, издаваемому аппаратом: он объявляет номер звонящего на всю квартиру. Пока объявляет, можно решить, бежать или не стоит. Братец, проживающий со мной и ведущий у меня домашнее хозяйство, тоже не спешил из кухни. Четырнадцатилетний сын Сашка отсутствовал, болтаясь где-то с друзьями.
Услышав, кто звонит, братец на первой космической рванул к аппарату. Нас добивалась моя ближайшая и самая давняя подруга Верка, с которой мы выросли в одном дворе. Верка младше меня на шесть лет, и сошлись мы с ней после моего возвращения из Афгана, где я трудилась медсестрой. Теперь, правда, я возглавляю турфирму и, откровенно признаться, постепенно забываю все, чему меня учили в медучилище, и то, чего набралась на практике. Но жизнь моя непредсказуема, и я не представляю, куда меня еще занесет. В последнее время я почему-то приобрела склонность влипать во всякие истории, опасные для жизни и вредные для здоровья. Правда, пока удавалось из них выпутываться без особых для себя проблем, ну если, конечно, не считать взрывов двух машин. С другой стороны, я ведь отделалась только синяками и ссадинами, которые уже зажили, поэтому, можно считать, удача на моей стороне. Сидит на моем плече невидимая птица цвета ультрамарин.
В общем, братец понесся к телефону. К Верке он питает давнюю безответную страсть, но надежды не теряет. Подружке же ни Костя, ни какой-нибудь другой мужик для постоянных отношений (на «постоянку», как она говорит) не нужен, Верка уже много лет трудится «ночной бабочкой», поняв, что это ее призвание, и пока специальность менять не намерена. Но, надо отдать ей должное, в последнее время стала задумываться о будущем – из-за возраста, как я предполагаю. Верке – тридцать, мне – тридцать шесть, хотя кажусь моложе. Верка выглядит просто обалденно.
Костя в коридоре уже ворковал с Веркой, приглашая ее заехать к нам. Я посмотрела на часы: полвторого. Верка только что проснулась. Братец, конечно, приглашает ее позавтракать у нас, когда мы с ним будем обедать. Ну что ж, пусть приезжает, хоть как-то развеем рутину, а то мне уже порядком надоело изучение туристических предложений в Интернете.
Верка приехала, мы отведали Костиной стряпни, а потом подружка предложила нам с ней «себя куда-то девать».
– В смысле? – не поняла я.
– Ну, Ланка, скучно дома сидеть. Вся моя клиентура по особнякам своим да по курортам разъехалась. Идти мне сегодня некуда… На пляже холодно. Почему мы-то с тобой никуда не поехали?
– У меня было много работы.
– У тебя всегда много работы! – сказали хором Костя с Веркой и, как обычно, принялись убеждать меня, что следует поменьше трудиться.