Инакое
Кто может вдруг инакое увидеть,
И отличить прекрасное от лжи —
Как поражённый молнией стоит он.
О! Мастера посыл навеки жив.
Великие творцы все мировые
Крамолу нам передают в картинах,
Духовное в телесном запирают и поныне,
Поверху – пастораль, табу – внутри них.
Так мало одной жизни для искусства!
Так о запретном хочется кричать,
Так хочется свои оставить чувства
Тому, кто верно сможет их понять.
Друга старого
Друга старого привечать
Не положено,
Комплименты рассыпать –
Для прохожего.
Оптимизм и королей
Вежливость –
Для чужих людей,
Нежели
Друга старого.
А его, как в молодость,
Щекотать через пальто,
Седые трепать волосы.
Другу старому – сказать
Боль сумасшедшую,
Или помолчать
По прошедшему…
Всё пройдёт
Всё пройдёт – хорошее, плохое.
Как бы тяжко ни было в пути,
Знай одно – случается порою
То, что не могло произойти.
В океане суеты бурливом
Брось пыхтеть, на миг остановись.
Жизнь ключом бьёт – гаечным, красивым,
Смерть не хуже, да она и есть, по сути, жизнь.
Все пройдёт – удача или горе,
И не станет больше ничего.
Ярче жизнь всегда с «memento mori» -
Помни о конечности всего.
Берёза роняет листочки,
У подлеска сгущается синь,
Паутины рваной кусочек
На промозглом ветру парусит.
Вдруг ты встретишься, вдруг замечу
На просторах гудящих тебя?
Вдруг на звон тревожный отвечу,
Лист берёзы в руках теребя?
Тяжелея, висит синева,
В торжестве уныло шуршащем
Облетает берёзы листва…
Не стать прошлому настоящим.
В тёплых окнах загорается свет,
А на улице зябко темнеет.
И из форточек – запах котлет,
А земля под листвой сыро млеет.
И туман одеялом из стирки
Наползает на мутную реку.
И с ума тихо сходит с тоски
Эта тьма по теплу человека.
В моём сердце загорается свет,
Когда я о тебе вспоминаю.
Но тебя ни в домах, ни на улицах нет,
И лицо моё дождь поливает.
Из руки упавший лист
Сухой и неживой роняю лист,
Кружась, он падает на лёд.
Мы в этот вечер забрались,
Тебе весёлая тоска идёт.
Холодный ветер ноября
Зажёг румянец на щеках,
И ничего, что мы здесь зря
И лёд застыл в твоих глазах.
А из руки упавший лист –
Покрылся инеем он вдруг,
И беспощадный тихий свист
Его несёт под лунный круг.
К тебе
По снегам к тебе иду я долго,
Через лета тёплые дожди.
Не волнуйся, прилечу я скоро
На пегасе лёгком, подожди.
А вперёд меня летят пусть строки,
Редкие и тёплые слова —
Как речные чистые потоки,
Как резная клёнова листва.
Через лес, болота и трущобы
Я приду и сяду на крыльцо,
И представлю, как всё быть могло бы,
И прильну к руке твоей лицом.
Осенний день выносит через реку
Печали светлой сладостную грусть.
И стынет всё в тоске по человеку,
И растворяется в туманной дымке путь.
Осенний день в шуршащем листопаде,
Он тянется медлительной тоской.
Но ты идёшь, и где-то в том тумане,
Я жду тебя за спящею рекой.
Одуванчик
Не одуванчик больше ты влюблённый,
И вместо шевелюры – лысина.
Не нагулялся ты ещё, большой гулёна?
Нет! Ну, а во взгляде – седина.
Тебе шестнадцать всё то время было,
Пока по ветру «хайер» свой держал.
Но кутерьму весёлой жизни заменила
По-взрослому притихшая зима.
Ветра судеб объели одуванчик,
Уже не спляшешь в их задорный ритм.
В душе ты навсегда – наивный мальчик,
Снаружи только лишь стал сморщенным.
Астры
Распустились, занялись,
Расправляют лепестки —
Акварельные мазки.
Потянулись быстро ввысь.
Ярких астр огоньки —
Жаль, вам осень не согреть.
Лучше быстро прогореть,
Чем всю жизнь – как угольки…
Напоследок пред зимой
Карнавалом расцветите,
Красок взрывом оглушите
Взор скучающий людской.
Давайте
Давайте играть в эту жизнь,
С теми данными, что имеются,
С теми навыками, что умеются
Творить то, что от нас зависит.
Давайте не прятать проблем,
Не искать в ком-то родителя,
Виноватого и обвинителя.
И не важно нравиться всем.
Нет больше смысла в драматической повести.
Давайте. И забирайте —
И делайте, что пожелаете
В рамках закона и совести.
Алтай
В аквамариново-сизых сумерках
По горам за закатом стремясь,
За попутным ветром в облаке
В тёмно-синюю падая власть,
Мы бежим в вершин глубины,
И впадаем в низины рек.
Мы с тобой не такие какие-то.
Что такое суть – человек?..
Горный воздух избавит от лишнего,
Примирит нас с тобой Алтай
Чаем с солью и мёдом гречишным.
И вдогонку: «Ещё приезжай».
Нарисовались