– А ты когда в декретный отпуск уходишь? – громогласный женский голос, пробившись сквозь тонкую дверь туалетной кабинки, касается моего слуха.
– Я на десятой неделе. Рановато думать о декретном, – второй, более сладкий фальцет доносится до меня.
Улыбка пробегает по моему лицу.
Дети – такое счастье. Совсем скоро и я уйду в декретный отпуск. Я на пятой неделе беременности. Уже завтра, в день нашей пятой годовщины свадьбы, я сообщу своему мужу о долгожданной новости.
– Димочка просил меня оставить работу, но я наотрез отказалась. Не хочу сидеть дома. До глубокой беременности буду ходить в офис, – очередная реплика доносится до меня.
– Везёт, когда твой мужчина генеральный директор, а ты его секретарша. Хочешь – идёшь на работу, хочешь – не идёшь. Сама себе хозяйка. Счастливая мы, Машка. Белой завистью завидую я тебе, – женский голос бьёт по ушам.
– Пока что нечему завидовать. А вот когда он разведётся со своей Надежной и вышвырнет простушку на улицу, уже можно будет, – произносит голосом, полным ненависти и злобы.
Сердце, исполнив кульбит, с болью ударяется об рёбра и уходит в пятки.
Всё бы ничего, но только генеральный директор Дмитрий Евгеньевич Воронцов – мой муж. А простушка, которую совсем скоро вышвырнут на улицу, судя по всему, я…
Заглядываю в узенькую щёлочку, всматриваюсь и вижу, как у зеркала стоит и наводит марафет секретарша моего мужа.
Сердце с болью сжимается в тугой комок. Лёгкие, на мгновение забыв, как дышать, замирают на месте.
Нет. Этого просто не может быть.
Это ложь… Это наглая ложь, не имеющая ничего общего с действительностью.
Секретарша позавидовала нашему семейному счастью. Она оболгала Диму…
Я ни за что на свете не поверю в то, что мой муж, с которым мы прожили пять лет счастливого брака, изменяет мне…
Секретарша наверняка всё выдумала и таким незамысловатым образом пытается произвести впечатление на свою коллегу. Какого-то другого объяснения её словам я подобрать не могу.
– А когда у вас свадьба? – женский голос вновь бьёт по ушам.
Не в силах совладать с собой, прилипаю ухом к тонкой двери и начинаю прислушиваться к каждому слову.
– Дима сказал, что мы распишемся на следующий день после того, как он уладит вопросы с разводом и перейдёт в статус холостяка. Развод – дело непростое. Общий бизнес, общая квартира и куча всего общего. Вот уже несколько месяцев Дима работает над тем, чтобы по-максимуму ободрать нерадивую жёнушку, – фальцет, а следом за ним громогласный смех бьёт по ушам, словно обух топора.
Слёзы сами собой наворачиваются на мои глаза.
Когда мы познакомились, у Димы не было ни бизнеса, ни имущества, ни денег. Высот мы добились вместе. За каких-то пять лет мы за руку прошли путь от низа до самого верха…
Чувствую, как ком встаёт посреди горла. Я не верю ни единому слову мерзавки. Она всё выдумала, чтобы произвести впечатление на свою коллегу!
Всеми силами стараюсь прогнать прочь дурные мысли, но выходит паршиво. Сердце стучит как ненормальное, то и дело норовя пробить грудную клетку и вырваться наружу.
– Ох, понимаю тебя, Машка. Я когда сама разводилась, заколебалась совместно нажитую квартиру делить. Но, к счастью, мне помогли, и бывший муж остался с носом.
И правильно. Нечего делиться со всякими дармоедами. Дима обещал, что дура вернётся в свои Ключи с голым задом, – громкий смех режет по ушам.
За грудью подло поскрипывает. Сердце в очередной раз сжимается в плотный комок.
Откуда мерзавка знает название моей исторической родины? Откуда она знает, что я родилась и выросла в крохотной деревушке, расположенной за две тысячи километров от столицы? Неужели Дима рассказал ей?
– И правильно. Терпеть не могу приезжих. Понаехали из провинции и нормальным людям жить мешают, – громогласный гогот режет по ушам.
Пелена слёз застилает глаза.
Сейчас я чувствую себя так, словно мне на голову только что перевернули десятилитровое ведро помоев.
Громкий хлопок двери касается моего слуха словно через вату.
Заглядываю в щёлочку и понимаю, что мерзавки закончили пудрить свои носики и наконец-то освободили помещение.
Жду несколько минут и, убедившись, что путь чист, покидаю своё убежище.