Иван Царевич и Серый Волк на выставке чудес

* * *

Утро во дворце началось беспокойно. Мы собрались в кабинете царя: Василиса, Кот, Ферапонт да я с Иваном. Ваня без меня никуда, он как-то так и сказал: «Ты, Серый, мозг, а я – сила, одному без другого никак». Да и товарищ я хороший. Волки, мы все такие.

Царь с озабоченным видом расхаживал по кабинету.

– Я собрал вас, чтоб сообщить…

– Пренеприятное известие? – дрогнувшим голосом перебила Василиса.

– Да нет же, – отмахнулся царь и показал свиток. – Вот. Приглашение прислали. На это… «Сказка-Экспо». Крупнейшая междуцарственная выставка чудес. Представители со всех царств-государств съедутся, и каждый свою диковинку привезёт. Вот и нам нужно! Кто поедет?

Мы переглянулись, и царь решил:

– Так, еду я и… Кот.

Василиса встрепенулась:

– Папа, а мы с Иваном?!

– Я так решил!

Василиса вскочила и выбежала, хлопнув дверью. Обиделась.

Делать нечего, Иван пошёл за женой. Успокаивать.

– Ну что ты, – сказал он ей, – пусть папа хоть куда-нибудь съездит. Тебе жалко, что ли?

– Нет! А ему что, жалко, чтобы мы поехали?!

Василиса, шмыгая носом, бегала по комнате и кидала вещи в раскрытый чемодан.

– Учительницей поеду… На север… Нет, на юг. Там тоже учителей мало.

– А как же я?

– Можешь со мной поехать. Если хочешь…

В общем, кончилось всё как всегда… Миром и объятиями.

Видно, и нам придётся ехать с Василисой… Вы подумали, что на юг? Нет. На выставку. Уговорили мы царя.

В путь снарядили большую телегу, крытую белым тентом. Я сидел рядом с Иваном, а Василиса с Котом. Напротив расположились царь, Ферапонт и тётя Дуня с самоваром. За телегой был прицеп с большой бочкой, а на ней золотые царские вензеля.

– Видите? Это оно – чудо царское, – сказал я шёпотом Ивану и Василисе. – Но что внутри – никому не говорит. Даже мне.

Да, чуть не забыл. Перед самым отъездом царь объявил, что перед нами стоит серьёзная задача. Мы должны доказать, что Тридевятое – самое чудесное царство на свете. Поэтому каждый из нас тоже должен представить по небольшому чуду. Для страховки и в дополнение к основному, так сказать.

Царь всегда очень переживает, когда дело касается престижа Тридевятого. Вот потому никак нельзя было лицом в грязь ударить. Ну, не только лицом. Частично мордой, конечно. Поэтому ещё до отъезда мы срочно взялись за дело.

Пока Василисы не было, мы с Ваней мастерили в их комнате. Царевич держал туфлю на шпильке, а я шилом ковырял дырку возле носка. Когда я закончил, Ваня взял с кровати закрытый зонтик со свисающей верёвочкой, продел её в дырку, а петлю, что на конце верёвочки была, надел на большой палец ноги. Пока он с трудом втискивал ногу в туфлю, я прилаживал зонтик ему на спину.

– Ну, пошевели пальцем… – сказал я Ивану и в предвкушении чуда завилял хвостом.

Только царевич сделал, что я просил, как зонтик раскрылся у него над головой.

– Работает! – воскликнул он и тут же замолк.

Хлопнула входная дверь, и послышался голос Василисы. Я еле успел сложить и спрятать зонтик.

– Ванюша, я билеты в оперу купила! – сказала она, когда вошла в комнату.

– Погоди ты! Оцени наше чудо! – перебил её Иван, пошевелил пальцем на ноге и раскрыл зонтик.

Василиса замерла и проговорила упавшим голосом:

– Это моя туфелька? Вы дырку в ней проковыряли?

– Да. Правда здорово? – с гордостью сказал ей Иван. – Если вдруг дождь, а у тебя руки заняты, то ты так – раз! Серый, закрой, я ещё раз покажу…

Я бросился было к зонтику, но, увидев лицо Василисы, испуганно остановился.

Не буду рассказывать, что там дальше было. Короче, осталась у нас одна надежда – Кот…

Только я зашёл в его комнату, раздался взрыв. Мы с Котом, все в саже и копоти, стояли и смотрели друг на друга, пока он не нарушил тишину вопросом:

– Волк… Глянь – обгорели усы, нет?

Я наклонился, чтобы рассмотреть получше, и ответил, показывая:

– Вот здесь чуть-чуть и вот здесь…

Кот махнул лапой и сказал:

– А, ну не страшно… Я все равно их именно в этих местах подстригаю.

– Ты стрижёшь усы?!

– Да. А что такого?

Кот поставил на ножки закопчённый и покарябанный взрывом столик. На краю был закреплён небольшой механизм – пружинки-шестерёнки и бобина с телеграфной лентой, а из его середины торчали половинки двух параллельных друг другу обмоток из толстого медного провода. Между ними что-то, затухая, ещё искрило.

Следующая страница