Глава 1. Сигнал из другого мира
Последние несколько месяцев жизнь текла размеренно, почти обманчиво спокойно. После всех битв, разрушений и смертей, после долгих сражений с Алчными, магическими сущностями и разломами, которые угрожали разорвать этот мир на части, наконец наступило затишье. Я привык, что оно всегда бывает перед очередной бурей, но пока что мы могли наслаждаться чем-то похожим на обычную жизнь.
Я не был уверен, что помню, как жить обычной жизнью.
Мир Стражей больше не напоминал поле боя, каким он был все это время. Разломы запечатаны, магические сущности больше не прорывались, города восстанавливали, а лагеря Стражей больше не напоминали осадные крепости. Теперь это было укрепленное убежище, где обучали новобранцев, проводили тренировки и поддерживали порядок. Я не мог сказать, что все здесь окончательно расслабились – нет, напряжение витало в воздухе, как нечто привычное, въевшееся в нашу жизнь. Но теперь это была скорее привычка, а не насущная необходимость.
Я, как и все, учился жить иначе.
Больше не приходилось спать урывками, держа оружие под рукой. Больше не приходилось вскакивать среди ночи, готовясь к атаке. Больше не нужно было каждые несколько дней переходить с одной точки боя на другую, бросая наспех собранные вещи. Теперь я мог позволить себе не думать о выживании каждую секунду.
Мог позволить себе что-то большее.
Я провел пальцами по запястью, чуть сжимая кожу. Там, под перчаткой, был старый рубец, оставшийся после одной из битв. Он уже давно не болел, но служил напоминанием – о том, через что я прошел, и о том, что мне повезло остаться в живых.
Я услышал тихие шаги позади себя и повернул голову.
Кира.
Она подошла бесшумно, как всегда. Даже когда опасность больше не маячила на горизонте, она не утратила своей привычки двигаться так, будто в любой момент придется нападать или защищаться. Я знал, что она не разучится этому никогда.
Я смотрел на нее – на легкий, почти невидимый изгиб губ, который нельзя было назвать улыбкой, но который я научился распознавать. На спокойствие в глазах, в котором раньше всегда пряталась настороженность. На расслабленные плечи, которые больше не напрягались при каждом звуке.
Она остановилась рядом, скрестив руки на груди, и посмотрела вдаль.
– Ты опять думаешь о чем-то? – тихо спросила она.
Я усмехнулся.
– Когда я не думал о чем-то?
Кира чуть качнула головой, но не возразила.
Я смотрел на нее и чувствовал что-то новое, то, что появилось между нами после всего, через что нам пришлось пройти бок о бок.
Я не знал, когда именно это началось. Может, когда мы вместе прошли через множество битв. Может, когда я понял, что она единственная, кому могу доверять безоговорочно. Может, когда осознал, что среди всей этой хаотичной жизни она – мой единственный якорь.
Теперь мы были вместе, и это было… правильно.
Не идеально, не сказочно, не романтично, как в старых книгах, но правильно.
Кира не любила говорить об этом. Я тоже. Нам было достаточно самого факта, без лишних слов.
Она посмотрела на меня долгим взглядом, потом опустила его вниз, на мою руку, которая почти касалась ее пальцев.
Почти.
Я знал, что она не сделает первый шаг. Она привыкла сдерживать себя, привыкла быть той, кто всегда контролирует ситуацию.
Поэтому я сам накрыл ее ладонь своей.
Кира не вздрогнула, не дернулась, но я заметил, как она медленно сжала мои пальцы в ответ.
Просто так.
Я не знаю, сколько мы простояли так, но этот момент был чем-то настоящим, и я ценил его, потому что знал – долго такие моменты не длятся.
И, как назло, я оказался прав.
Тревожная сирена разорвала воздух, заставив нас отпрянуть друг от друга. Мы одновременно обернулись в сторону командного центра.
– Вот и все спокойствие, – пробормотал я, стискивая зубы.
Кира уже шла к выходу, не тратя ни секунды.
Я последовал за ней.
Внутри меня не было паники. Только уверенность в том, что беда вернулась.
Мы шли быстрым шагом, но не бежали. Очевидно стоило добраться к капитану как можно скорее, но ноги будто сами не хотели спешить. Я чувствовал, как вокруг меня снова сжимается давно забытое напряжение, то самое, которое было привычным во времена битв и катастроф, но которое за последние месяцы стало мне почти чужим. Я надеялся, что больше никогда не почувствую его так остро, но, похоже, надежда была пустой иллюзией.