Публикация этого тома не последовала так скоро за первым, как следовало бы; мне часто указывали на это, и я сам ощущал неудобство лучше, чем кто-либо. Тем не менее, я надеюсь, что причины задержки будут поняты. Материалы, которым посвящен этот том, относятся к числу наиболее сложных. Они мало изучены в деталях. История медицины, правда, стала предметом важных исследований, и многие ученые посвятили специальные труды развитию этой науки в античности. Однако этого нельзя сказать о других разделах естественных и физических наук, которые, хотя и не столь блистательны в Музее Египта, все же разрабатывались там с большим рвением в определенные периоды.
У меня были и более веские причины для задержки. Институт несколько лет назад предложил создать специальную историю математики, астрономии и географии в Александрийской школе. Я надеялся воспользоваться этим для своих исследований, но два конкурса не дали результатов, и я решил участвовать сам. Печать началась только после судейского решения в августе 1842 года. Затем я пересмотрел текст, удостоенный лестной оценки и снабженный комментариями господ Жомара, Аза, Летронна и Гиньо. На эту работу ушел целый год.
Что касается истории математики, астрономии и географии, то это совершенно новый труд; предыдущее издание содержало лишь наброски. Я подошел к нему с большой тщательностью, изучая множество текстов и спорные вопросы космографии и метрологии. Моя цель – не решить все проблемы, а представить общую картину научного прогресса.
Некоторые вопросы требуют специальных исследований, например, механика, создание географических карт, глобусов, небесных сфер, символических изображений звездных систем. Также важна тема стадиев.
Особого внимания заслуживает история искусств в Александрии – живописи, скульптуры, архитектуры, – которой я лишь кратко коснулся.
За 25 лет изучения Александрийской школы я убедился, что ее значение только растет. Несмотря на недостатки, ее трудолюбие, настойчивость и плодовитость вызывают восхищение.
Этот том, возможно, не охватывает самое важное в наследии школы. Ее труды по моральным и политическим наукам, религии и философии оказали глубочайшее влияние на судьбы языческого и христианского мира и займут основное место в следующем, третьем томе, посвященном также филологии.
Я постараюсь выпустить его как можно скорее, чтобы ответить на поддержку, за которую я глубоко благодарен.
Париж, 15 марта 1844.
Научные и литературные труды
С 332 года до н.э. по 641 год н.э.
Разделение и общий характер этих трудов
После изучения истории институтов и личностей мы переходим к трудам, созданным в музеях, библиотеках, царских сисситиях или свободных школах, и к прогрессу, который Александрийская школа внесла в науку за девять веков, несмотря на перипетии и борьбу систем и народов. Теперь речь пойдет не о внешних событиях, а о внутренних – движении мысли и творениях гения.
Охватить все труды за девять веков – задача непосильная для одного человека. Поэтому я ограничусь основными вехами.
Александрия стала центром греческой науки, хотя очаги эллинской культуры перемещались: Фракия, Иония, Аттика, Великая Греция, Сицилия, Константинополь, Италия. Но точные науки родились и умерли в одном городе – Александрии, основанной греком, завоеванной римлянином и захваченной арабами.
Литературное развитие, требующее независимости, прекратилось с завоеваниями Александра, но научное расцвело благодаря стимулам, созданным Лагидами.
Письменность не остановилась, но трансформировалась. История, философия, поэзия и красноречие достигли пика до Александра. Александрийская школа сосредоточилась на комментировании, критике и сохранении текстов, что стало новой эрой в литературных исследованиях.