Истории одной упряжки

Цыганка с картами, дорога дальняя.

Из песни

Северный ветер взметнул сухую снежную пыль, и та, крутанувшись маленькими смерчами возле земли, устремилась ввысь. Уже через четверть часа белое небо слилось с такой же белой тундрой в одно непроницаемое молочное нечто.

Снег бил в глаза, застывал на шерсти корками, таял мелкими каплями на защитных очках человека. Лица каюра Джипси уже не различала. Она едва слышала голос, а если оборачивалась, видела лишь тёмное пятно там, где когда-то были нарты. Такими же тёмными пятнами расплывались идущие позади неё собаки. Впрочем, видеть их ей не требовалось: Джипси прекрасно отличала каждую по запаху.

Уже больше двух часов они догоняли ушедший вперёд отряд экспедиции. Всего одна упряжка была в том отряде. Для людей – просто упряжка. Но для Джипси – целый «отряд» из десяти хорошо знакомых собак. У каждой свои привычки, характер и место в стае.

Утро началось хорошо. Ветра не было, где-то над восточной частью гор угадывалось солнце. Решили, что одна упряжка пойдёт налегке и займётся приготовлением обеда, а вторая закончит сбор лагеря и догонит первую.

Планы нарушила низовая пурга, начавшаяся так некстати. След, поначалу чётко видимый и пахнущий, вскоре стал неразличим глазу, а потом боковой ветер стёр и его запах.

Человек явно нервничал. Всё чаще он останавливал собак и уходил на десяток шагов в сторону, пытаясь ногами нащупать след ушедшей вперёд упряжки. Если это удавалось, хватал Джипси за ошейник и тащил за собой.

Так они двигались какое-то время, пока на очередном, выдутом до льда болоте не потеряли след окончательно.

И человек сорвался.

– Тупицы! Лентяи! Дармоеды!

Он кричал, лупил по обледеневшим собачьим мордам большими меховыми рукавицами, дёргал упряжку то влево, то вправо, но собаки встали, не понимая, куда идти. Они только прижимали уши да шарахались в стороны, припадая к земле.

Наконец человек выдохся и сел прямо на снег за нартами. Большая палатка была в первых санях. У него же осталось только маленькое укрытие для кухни из тонкой ткани, которое собирали последним. Поставить его в такой ветер было немыслимо, можно лишь завернуться, надеясь дождаться, когда немного утихнет. Человек так и сделал.

Собаки сразу же завертелись, натаптывая лапами маленькие ямки, и улеглись спинами к ветру. Они засунули носы в тёплые животы, и снег начал заносить их, превращая упряжку в цепочку маленьких сугробов.

Джипси задремала. Как все ездовые собаки, она использовала каждую минуту остановки для отдыха.

Собственно, она не была ездовой собакой – всего лишь оленегонная лайка с полуострова Ямал. Длинная, тонкая, чёрно-коричневая шерсть с густым подшёрстком, короткие лапы и короткое тело – ничего подходящего для работы в упряжке.

Джипси родилась в карельском питомнике. Её родителей подарили когда-то французскому путешественнику, который отправился в одиночку по Арктике. Это случилось далеко от Карелии, на побережье Ледовитого океана. Путнику нужна была помощь, и ему дали собак – в тундре ведь никогда не оставят человека в беде.

О тундре Джипси знала только из рассказов родителей.

«Тундра – лучшее место на свете! – вспоминала мать. – Там нет деревьев, зато есть горы, море и олени!» Конечно, собаки не говорят, но это и не были «человеческие» рассказы. В голове Джипси просто возникали образы, и она впитывала их, получая опыт всех своих собачьих предков. Тех, что тысячи лет жили рядом с человеком и помогали ему пасти северных оленей в бескрайней тундре.

Когда на Джипси впервые надели шлейку и начались тренировки, она быстро сообразила, что от неё требуется: «Але» – это «вперёд», «Джи» – «вправо», «Ха» – «влево», «Брр» – «стоять». Не сразу, но всё можно выучить. Лёгкая, шустрая, с умными карими глазами, она выделялась в учёбе среди своих братьев и сестёр.

Поздней осенью Джипси увезли из Карелии и поселили с другими собаками во дворе большого деревенского дома. Тренировки продолжались, упряжку готовили к экспедиции в Арктику.

По выходным в дом приезжали гости, и тогда собаки катали детей по лесу, к бурному восторгу малышей и радости их родителей.