Я буду врать, как очевидец, пытаясь рассказать мою личную историю, хотя она абсолютно правдива, если можно считать правдивыми воспоминания двадцати-тридцатилетней давности. Мне приходится полагаться на мою причудливую память и ворох учебных этюдов, набросков и зарисовок, ибо дневников я отродясь не вела, считая это занятие бессмысленным.
Хотя, возможно, я наберусь мужества и достану из-под маминой кровати старый чемодан с фотографиями, открою его и разберу сотни снимков, ведь на них есть даты и все плёнки разложены по годам. Но как бы мне не утонуть в том омуте памяти: такая мощная фото-машина времени может далеко меня занести. Уж лучше пусть там пока всё лежит, а я просто начну рассказывать с любого места, иначе лопну, потому что этот живой запутанный моток из проводов, цепочек, верёвок и ниточек моих историй теснится внутри меня, вопит, галдит, спорит и просится наружу, чтобы превратиться в эпизоды, литературных персонажей, сюжет, композицию и во что там ещё полагается.
Мой психотерапевт, прямо как у доктора Ватсона в сериале «Шерлок», тоже считает, что когда я запишу мою историю, то депрессии будет не за что во мне цепляться, и она уползёт, «слезя и стеня», – в моей голове всё ещё много церковно-славянских выражений. Я надеюсь, что, оказавшись в этом тексте, они тоже покинут меня.
Я специально не привожу здесь местных топонимов, кроме столиц и названия улиц, чтобы вам было проще разобраться в происходящем. Всем известно, что улицы с именами революционеров и писателей до сих пор есть в любом российском городе, и пусть другие города думают, что моя история случилась именно в них, так всем гораздо интересней и никому не обидно.
И никаких фамилий! Я оставляю действующим лицам только имена, они самые часто встречающиеся – не хочу задевать ничьих чувств. Конечно, те из вас, кто знаком со мной лично, быстро догадаются, о ком и о чём идёт речь, но вы и так в курсе обстоятельств моей жизни. В любом случае, я хочу подстраховаться и заранее сообщаю, что все имена здесь вымышленные, а все совпадения случайны – так теперь принято выражаться, если не хочешь иметь проблем.
И вообще, это художественный текст, а я отважный лирический герой, и заранее убираю даже гипотетическую возможность подать на меня в суд за разглашение личной информации, что весьма существенно по нынешним временам.
* * *
За семнадцать лет моей церковной жизни я написала километры исповедей на листочках-бумажках, в специальных блокнотах и тетрадях. Перед постригом я даже накатала длиннющий свиток, оторвав метра три от рулона с перфорацией – такую бумагу всякие производства жертвовали монастырю для технических целей. Забавно, что теперь я продолжаю мотать километраж уже на экране компьютера – как всё меняется!
В исповеди положено сообщать только о своих грехах, стараясь никого больше не упоминать даже вскользь, чтобы не вводить духовника во искушение, особенно подробностями блудных деяний и прочими страстьми и похотьми, он ведь тоже живой человек. Но сейчас я собираюсь изменить этому правилу и добавлю сюда и страсти-мордасти, и действующих лиц. Пусть будет так! Хочу, понимаете ли, расширить аудиторию, а то раньше мои исповеди читали только ангелы, демоны и батюшка.
Представляю, как нелепо выглядит идея написать книгу о любви: о ней давно всё сказано. Однако я всё же рискну внести свою лепту и рассказать о причудливых и зачастую странных её проявлениях. А ещё мне хочется объяснить, что чувствует женщина, когда попадает в такие необычные, дурацкие и порой трагические истории, ведь эта женщина – я!