Пролог.
Арина туже затянула петлю на шее. Всё её тело сводило судорогой. Ветка под ногами тряслась. Девушка до ужаса боялась высоты, но Ирма сказала – лезть так высоко, как она сможет.
Снизу доносились обрывки ругательств и возмущённого мычания. Видно, Римма осталась верна себе и не особо помогала Ираиде закапывать Марию.
Арина подняла глаза к небу. Девушка ждала. Ирма сказала, что она должна быть последней. Но как она узнает, что остальные закончили, если боится даже вниз посмотреть? Память издевательски настойчиво возвращала Арину ко дню знакомства с целительницей. Ещё тогда девушка почувствовала, что Ирма станет для неё и спасением, и концом…
Паша.
Всегда поражалась тому, как один маленький, порой даже очень невзрачный предмет способен поглотить всё человеческое внимание. В эти моменты ты совсем не думаешь о природе предмета, его строении или ещё о чем-то более сложном. Твоё сознание поглощено им. Оно отключено от внешнего мира, просто отдыхает.
Все мои мысли сейчас были сосредоточены на бледно-зелёном кленовом листе, что медленно пикировал с ветки на вечно яркую и сочную траву.
Резкий и болезненный толчок от Лизы заставил меня отвлечься от своего занятия. Судя по силе толчка, подруга уже не в первый раз пытается привлечь к себе моё внимание. Я будто сонная посмотрела на неё. Так не хотелось вновь возвращаться в эту реальность.
– Змеева уже больше, чем на 15 минут опаздывает.
– Придёт, – механически ответила я.
Завуч нашей школы, Змеева Елена Дмитриевна, хоть и редко, но позволяла себе прийти не вовремя. При этом у неё всегда было такое выражение лица, что именно так и положено. Вообще Елена Дмитриевна идеально соответствовала своей фамилии. Она никогда не повышала голоса, ругалась или спорила. Более того, всегда говорила негромко и размеренно, но при этом спокойно могла вещать на весь актовый зал без микрофона. Поговаривают, что даже Исаак Израилевич – директор нашей школы, никогда ей не перечит.
Из мыслей о Змеевой меня снова вывела Лиза.
– А Саша после лета ещё больше похорошел. Ему так идёт загар.
– Тебя послушать, ему всё к лицу.
– Ну, как говорят, подлецу всё к лицу, – сказала подруга со знанием дела, пожимая плечами. А затем мечтательно добавила: – Надеюсь, нас поставят в пару.
Я предпочла промолчать, потому что где-то очень на поверхности своей души питала надежду на то, что Лиза будет в паре со мной.
А иначе кто?
Я обвела взглядом весь класс. Уже почти сформировавшиеся юноши и девушки. Мы выглядели, как взрослые, но на деле таковыми даже отдалённо не являлись.
Я ещё раз внимательно посмотрела на своих галдящих и шумящих одноклассников. Обычные одиннадцатиклассники. Нас таких по всей стране полно. Мы такие же, как и все. На первый взгляд… Мы – экстрасенсы. Люди с незаурядными способностями. Не люблю слово «сверхъестественный». Какое-то оно пафосное, высокопарное. В этой школе нас всех учат одному и тому же, но у каждого есть своя, более развитая способность. Моя, к примеру, поиск. Лиза очень ярко и чётко видит ауры людей и животных, даже рыб. Я тоже, как и остальные мои одноклассники, их вижу. Но если палетка Лизы представлена набором профессионального художника, то наша набором карандашей для первоклассника состоящей из шести цветов.
Я вновь вернулась к мрачной мысли о предстоящем разделении на пары. Именно Змеева и должна была сегодня огласить список команд для выполнения последнего итогового экзамена. И после этого я либо возликую, либо ещё больше забьюсь в угол своей раковины.
Не то, чтобы я не очень любила своих одноклассников, просто мне было сложно с ними коммуницировать. Большинство из них были надменными и заносчивыми, так как являлись потомками и представителями целых династий экстрасенсов. Даже Лиза к ним относилась. Мои же последние предки-экстрасенсы, если верить семейному древу, жили аж в XVI веке, хорошо хоть нашей эры. Так что я, выражаясь проще, – без роду, без племени.
А с Лизой было легко. Она простая и без пафоса. За что я её очень сильно люблю и ценю. И иногда терплю. (Шутка).
Дверь бесшумно открылась и в класс вошла Змеева. Каблуки её чёрных лакированных лодочек громко и чётко стучали по паркетному полу. На губах, как и всегда тёмно-вишнёвая помада.