1 мая 2003 года Джордж Буш произнес свою речь «Миссия выполнена» на борту авианосца «Авраам Линкольн». Знал ли он, что только что предложил иранскому исламскому режиму, одному из своих злейших врагов, победу над Ираком, о которой тот мечтал с 1980 года? Разгромив иракскую армию за несколько недель и ликвидировав баасистский режим Саддама Хусейна, сорок третий президент США совершил то, что не удалось сделать муллам в ходе жестокой войны против Багдада с сентября 1980 по август 1988 года. Тем самым Джордж Буш-младший произвел глубокий переворот в геополитическом балансе региона Персидского залива, баланс, который его отец старался поддерживать, будучи вице-президентом, а затем президентом США. Старший Буш без колебаний установил связи с Саддамом Хусейном, считая, что иракский диктатор был лучшим щитом против радикального шиитского революционного экспансионизма, проповедуемого аятоллой Хомейни. Его решение пощадить Саддама Хусейна после его вторжения в Кувейт было принято в рамках стратегии сдерживания Ирана. Неоконсервативная идеология позже заменит реальную политику в попытке создать новый Ближний Восток.
Выведя войска из Ирака в декабре 2011 года после более чем восьми лет военной оккупации, Соединенные Штаты позволили Ирану получить все желаемые выгоды от нового геополитического порядка.
Али Хаменеи, Акбар Хашеми Рафсанджани, Мохаммад Хатами и Хасан Роухани, должно быть, испытали момент глубокого удовлетворения, когда поняли, что американская администрация сделала за них их работу: она создала иракское государство, которое было слабым, разделенным и в котором доминировала шиитская община – три основные цели, которых тщетно пытался достичь иранский режим. Через двадцать три года после поражения Исламская Республика Иран могла праздновать победу.
Ирано-иракская война стала поворотным пунктом в истории Ближнего Востока. Нельзя понять современную ситуацию в Персидском заливе – от ядерных амбиций Ирана до иракского и иранского политических кризисов – без понимания сложных механизмов, вековой ненависти, непрекращающейся борьбы за власть, постоянных разочарований и страхов, непосредственно вытекающих из этой беспощадной войны, которая оставила неизгладимый след в коллективном воображении людей в Персидском заливе и на Западе. Может ли кто-нибудь забыть эти тревожные образы детей-солдат, брошенных в хаос битвы, кровавые траншеи, города в руинах, горящие нефтеперерабатывающие заводы, трупы, отравленные газом, танки, застрявшие в грязи, и нефтяные танкеры в огне?
Однако война между Ираном и Ираком была далеко не только этим. Последний крупный конфликт эпохи холодной войны продемонстрировал важность концепции энергетической безопасности и заставил ряд западных государств надолго завязнуть в Персидском заливе. Позволив иранскому режиму выжить и укрепиться, война привела к новой динамике политических и военных сил в регионе и росту терроризма на Ближнем Востоке и в Европе. С военной точки зрения она послужила лабораторией для разработки инновационной тактики и полигоном для испытания самого сложного оружия.
Самая продолжительная война двадцатого века, ирано-иракская война остается актуальной. Ее последствия все еще ощутимы: Ирак был маргинализирован, Иран радикализирован, а иранская ядерная программа была ускорена. Учитывая политическое развитие этих двух древних государств, они вполне могут снова столкнуться, чтобы восстановить свои национальные единства и укрепить легитимность действующих правительств, снова используя национализм, религиозное сектантство и ксенофобию для достижения политических целей. Несмотря на преобладание шиитов, иракская пресса регулярно поднимает вопрос о статусе Шатт-эль-Араба. Кто бы ни сменил Нури аль-Малики, у него может возникнуть искушение снова разыграть карту национализма, чтобы спасти Ирак от дезинтеграции. Если преемник аль-Малики выберет этот путь, его выбор будет ограничен тремя вариантами, которые всегда мобилизовывали иракских арабов: приведение курдов к власти, возвращение Кувейта и поднятие вопроса о Шатт-эль-Арабе.