Иногда нужно просто удрать

KANNAWONIWASEIN

1. Хакмак с огромным пакетом

Финн косится на пустое место рядом и немножко волнуется, ведь он впервые один едет в поезде. Конечно, он сто раз говорил родителям, что справится. Но мама только твердила: «Вот будет тебе десять, тогда поедешь». Десять Финну исполнится через три недели и два дня. Но тут получился экстренный случай: папе пришлось срочно готовить котлеты из сыра тофу и черемши для одного экоотеля. Постояльцы там втридорога готовы платить, лишь бы их кормили здоровой едой вроде этих папиных котлеток. В общем, от такого заказа не отказываются, и у папы совсем не было времени провожать Финна до Берлина, как обычно.

Папа позвонил маме, и они долго препирались. «А по чему всегда я с ним еду? – не выдержал папа. – Ты и сама его можешь забрать!» И они с Финном уже стали опаздывать, так что пришлось как сумасшедшим нестись на вокзал в Нойштрелице[1].

Региональный экспресс из двухэтажных вагонов уже стоял на путях. Папа ненадолго зашёл внутрь. На втором этаже мест было полно, и Финн тотчас уселся в начале вагона – там, где два кресла стояли напротив двух других кресел, а между ними был маленький столик. Папа обнял Финна, протараторил что-то типа «не бойся, всё будет хорошо» и поспешил к выходу. И как раз вовремя, потому что, едва он выбежал из вагона, двери захлопнулись и поезд тронулся.

А Финн и не думал бояться. Правда, в животе у него капельку ныло. Всё произошло так быстро, что он даже не успел как следует попрощаться. Папа ещё немножко пробежался рядом с поездом и помахал Финну, но вскоре исчез из вида.

Скрипят тормоза, и поезд останавливается на станции Фюрстенберг. Из громкоговорителя слышится: «Уважаемые пассажиры, будьте осторожны при выходе из вагонов».

Кто-то выходит, кто-то заходит. Финн видит в окошко, как какой-то тип с банкой в руке так торопится, что протискивается в вагон, хотя ещё не все вышли. Часы на станции показывают десять минут восьмого. Над вокзалом возвышается освещённая закатным солнцем башня на крепости. Правда, Финн знает, что это никакая не крепость, а фабрика по производству комбикормов. В ГДР[2] корм для животных производили в огромном количестве. Ему об этом папа рассказывал. Папа объяснил, что Германия раньше была разделена на две части – ГДР и ФРГ[3], пока они наконец не объединились. Это произошло уже довольно давно, когда Финн ещё не родился.

Мужчина с банкой шумно поднимается по лестнице. На руке у него болтается огромный серый шуршащий пакет. Финн думает, что это, наверно, уборщик, который ходит по вагонам и собирает мусор. Но тот и не думает ничего собирать, а вместо этого кидает пакет на кресло напротив Финна и усаживается рядом.

– Ну чё, малыш, всё зашибись?

Он расстёгивает молнию на спортивной кофте и поднимает банку.

– Ну чё, будь здоров! – говорит он, отхлёбывая.

Финн ощущает запах перегара, быстро отводит глаза и смотрит в окно. Он просто терпеть не может, когда его называют «малыш». Во-первых, он вовсе не маленький, а третий в классе по росту, а во-вторых, он-то ведь не может ответить взрослому дяде: «Старик, всё окей!» Хотя этот тип совсем не похож на обычного взрослого. Он широко расставил ноги и наклонился в сторону Финна; под кофтой видна застиранная майка с надписью «Хакмак». Может, его так зовут?

Финн продолжает его украдкой рассматривать. Странная причёска: сверху волосы длинные, а сбоку – короткие, и в ушах – огромные дыры с чёрными кольцами.

Хакмак ловит на себе взгляд Финна и расплывается в улыбке:

– Ты чё, один, без предков?

Финн поспешно кивает, стараясь не пялиться на его мочки. В них просто гигантские дырки, не меньше монеты. Кожа вокруг вся растянулась. Дико больно, наверно.

Но, похоже, Хакмака эти дырищи нисколько не беспокоят. Наоборот, он выглядит ужасно довольным. Он делает ещё глоток, надувает щёки и громко икает.

– Сорян, брателло, – кривится Хакмак. – Это всё газы. Они должны выйти, иначе никак.

Следующая страница