Не будет места ереси в моей земле.
И не найдут отступники пощады.
Костер вам за безбожие наградой,
Безумцы, закосневшие во зле…
В прекрасной Нарбонне стояла ночь. Звездная, темно-фиолетовая, сладкая и душная, как тулузский фиалковый ликер. Тишину улиц изредка нарушали нестройные песни и хриплые крики припозднившихся в поисках приключений гуляк. Время от времени поиски эти оказывались вполне успешны, а наутро городская стража, бранясь на чем свет стоит, доставала из сточной канавы тело.
На Кузнечной площади раздавался мерный скрип деревянной вывески: со стороны моря в город заглянул ветерок, запутавшийся во флюгерах и кронах платанов. Вывеска чудом держалась на стальном, изрядно поржавевшем кронштейне, но расставаться со стеной вроде бы не собиралась. По крайней мере, не в эту ночь.
Под сводами базилики Сен-Валери было пустынно и темно. Служки хорошенько прибрали храм накануне воскресного дня и ушли, тщательно заперев двери. Но одно помещение, на самом верху, в Восточной башне, куда вела узкая винтовая лестница, церковники старательно обходили. Даже вблизи самой лестницы никто не появлялся без крайней надобности, не желая навлечь на себя гнев работавшего наверху.
Он и сейчас работалсветло-з-под закрытой дубовой двери виднелась узкая полоска света. Человек с острым слухом разобрал бы тонкий скрип пера по пергаменту.
Но остальной храм был пуст. И даже будь он полон прихожан и служителей, ни один не посмел бы приблизиться, прислушаться и – тем более, страшно даже помыслить! – помешать работе Его Высокопреосвященства кардинала и Верховного инквизитора Нарбонны и окрестных земель Доминика Робера.
Кардинал мелким убористым почерком покрывал лист письменами, чередуя латынь и старый добрый французский. Время от времени он задумывался на мгновение–другое и устремлял взгляд в маленькое окошко под самым потолком. В него можно было увидеть одну из прекраснейших звезд нашего мира, Alpha Ursae Minoris1, чей путеводный свет уже много веков помогал заблудившимся вернуться, а пропавшим – найтись. Тем же, чей взгляд не желал устремляться в небеса, окошко то и дело являло резные листья выросшего возле базилики большого платана, что аравийцы в своих землях зовут чинарой. Листья были куда ближе звезд на небе, но точно не уступали тем в красоте и изяществе. Их строго очерченные грани (подумать только! Миллионы одинаковых граней на миллионах листьев) напоминали нашим философам о мироустройстве, таком же замысловатом, но строгом. Наконец, если кто-то вовсе не желал выглядывать в окошко, ни в какой мере, можно было закрыть глаза и просто слушать. На маленькой, высохшей от времени и испещренной трещинами деревянной раме жил сверчок. Он каждый вечер заводил свои трели, исполняемые если не на виоле да браччо2, то верно уж на чем-то похожем.
Да, даже с таким маленьким окошком многое в мире можно было бы увидеть и услышать.
Если смотреть и слушать.
Убранство самой комнаты было весьма аскетичным. Небольшой письменный стол и стул, на котором расположился кардинал, явно знавали лучшие времена. Дубовый стул был весь в потертостях и сколах. Под одной из ножек стола лежал небольшой камешек, чтобы тот не шатался. Сама столешница была в пятнах от чернил, въевшихся столь глубоко, что отчистить их не было никакой возможности. По крайней мере, служки бросили эти попытки еще при предыдущем настоятеле. В углу кельи стояла такая же невзрачная кровать, а точнее – доска, покрытая грубой тканью и выполнявшая роль кровати. Иной кардинал, верно, занемог бы от одного только вида этого чудовищного ложа. Робер же находил его вполне достойным.
Несколько шкафов вдоль стены были заставлены книгами. Напечатанных из них было целых две: разумеется, Библия и Псалтирь, остальные – рукописные. Свитки пергамента и тряпичной бумаги, чистые, исписанные, исчерканные, валялись, где придется. Робер не единожды корил себя за возмутительное расточительство: бумага обходилась Святому Престолу недешево. Честно сказать, и беспорядок не радовал, но расправиться с ним явно было выше кардинальских сил. Утешался он тем, что знал, где что лежит, и, если на то выпадала необходимость, мог найти нужный свиток за несколько секунд.