Дети появляются утром в среду.
Первым их видит Роб Кейвер, а Вивасия сперва видит его. Он идет вдоль огороженного поселка перед самым восходом солнца. Ничего необычного: Роб гуляет часто и в любое время. Хотя сегодня у него за спиной большой рюкзак военного образца. Тот же самый, который он нес, когда приехал сюда год назад. С тех пор Вивасия не замечала, чтобы Роб с ним появлялся.
Он уезжает?
Вивасия, смотревшая на улицу из окна своего дома, отводит глаза. Она здесь не для того, чтобы пялиться на Роба. Ее внимание привлекает кое-что еще. Она ждала этого всю свою сознательную жизнь.
Сунув босые ноги в спортивные туфли, Вивасия сбегает вниз по лестнице, распахивает дверь и выскакивает на улицу.
Начало лета, но земля под ногами сырая: дождь беспрестанно лил неделями. Ряд бесплодных кустов ежевики образует первую линию живой изгороди охраняемого поселка, который Вивасия всю жизнь называла своим домом.
Роб Кейвер немного впереди. Теперь Вивасии ясно: он уезжает – намеренно вышел спозаранку, ведь как только взойдет солнце, появятся и жители. Роб уже знаком с ними со всеми, фактически он – один из них. Она знает: если его увидят с пожитками за спиной, то попытаются удержать.
«Да брось, приятель, давай еще по чашечке», – станет искушать его мистер Бестилл, глядя отчаянно слезящимися глазами.
В мире мистера Бестилла «чашечка» означает вино, пиво или что покрепче. Он тайный алкоголик, едва дееспособный человек, и Вивасия подозревает, что для сокрытия выдающих его мнимый секрет синих капилляров на носу и пожелтевших подглазий он пользуется тональным кремом покойной жены.
Иногда парни из гольф-клуба приходят на поле пораньше, чтобы успеть залепить пару мячей в лунки и помериться силами до завтрака в баре. Роб иногда присоединяется к ним, отчего нравится Вивасии немного меньше. Все эти типы не могут вырваться из ловушки, куда загнал их собственный образ жизни, они вкалывают по четырнадцать часов в день и получают проблемы с сердцем к сорока.
Вивасия издалека следит за Робом, который идет по главной улице, оставив позади несколько старых коттеджей, стоящих тут с того времени, когда их жильцы, включая Вивасию, владели всей землей в Волчьей Яме. Теперь он уже шагает мимо новых домов. Мак-особняки – так называют подобные здания в Америке. Здесь, в Соединенном Королевстве, они выглядят вычурными, претенциозными, этакое богатство напоказ. Существует очень четкое различие между старыми и новыми владельцами и домами.
Вивасия поглядывает на особняки, не сбавляя шага. Они и правда великолепны, эти дома. Роскошные, эффектные. Гламурные, как и их обитатели.
Через несколько минут Роб оказывается у огромных двустворчатых ворот, встроенных в восьмифутовой высоты металлическую ограду, за которую заключена вся Волчья Яма. Вивасия притормаживает, чтобы Роб ее не заметил, и обводит взглядом эти смехотворные приспособления для безопасности. Калитка рядом с воротами ранним утром всегда открыта настежь. И это настоящий источник ужаса для новоселов. Жители Мак-особняков постоянно пишут жалобы. Старожилы, обитающие здесь со времен, когда никаких мер безопасности и в помине не было и даже не запирающие свои дома, пропускают мимо ушей вопли «вертолетных родителей»[1], которые день и ночь трясутся за своих малолетних отпрысков и страшатся нападения вооруженных грабителей в масках.
Роб выскальзывает за калитку. Вивасия – следом. Она тут же чувствует, как дышать становится легче. Всего один шаг – и она на воле. Здесь границы естественны, какими и должны быть: баррикады – из колючих кустов, заборы – из жгучей крапивы, барьеры – из остролиста.
Небо над головой сереет, переходя от ночи ко дню. Скоро снова пойдет дождь. Последние пять недель небеса почти без перерывов опустошали себя, извергая на землю потоки воды.
Роб уже далеко впереди, и Вивасия сосредоточивается на своей главной цели. Она идет по дороге, справа от нее – огороженный поселок, слева – ничейная земля.