Глава 1: Первая глава нового романа.
Мраморный холодный пол ласкал ее босые ступни. Огромный зал тонул в тенях, лишь редкие лучи лунного света пробивались сквозь высокие стрельчатые окна, выхватывая из темноты блики золота на одеждах и остроту скул коленопреклоненных фигур. Воздух был густым, почти осязаемым – смесь дорогих масел, сандала, металла и едва уловимого, сладковатого запаха страха. Ее страха. Того, что она внушала.
Они стояли на коленях перед ней. Не просто мужчины – хищники. Титаны в своих мирах. Принц Халид, чьи руки по локоть в крови неугодных журналистов, чей взгляд заставлял леденеть сердца генералов. Его темные глаза, обычно мечущие молнии, сейчас были полны щенячьей преданности, устремлены на кромку ее шелковой ночной сорочки, словно это был единственный источник света во вселенной. Рядом – шейх Рашид, чье имя шепотом произносили на биржах и в тайных советах, человек, способный обрушить экономику страны одним росчерком пера. Его пальцы, унизанные перстнями с камнями размером с голубиное яйцо, сейчас слабо подрагивали на холодном мраморе. Он едва дышал, боясь нарушить тишину, боясь спугнуть ее мимолетное внимание.
А она… она сидела на высоком, резном стуле, больше похожем на трон, но без излишней помпезности. Ей не нужны были символы. Власть была не в троне, не в золоте. Власть была в ней. Она пульсировала под кожей горячей, тяжелой волной, разливалась по венам жидким огнем удовольствия. Кайф. Чистый, незамутненный, абсолютный.
Это было лучше, чем любой наркотик. Острее, чем лезвие. Она чувствовала их нутром – их страх, их восхищение, их унизительное, всепоглощающее желание подчиняться. Она играла на струнах их душ, как на арфе, извлекая музыку абсолютной покорности. Каждый их вздох был подвластен ей. Каждый удар их сердца отдавался в ее собственном теле триумфальным эхом.
Халид судорожно сглотнул, его взгляд стал почти безумным от желания коснуться до нее, но он не смел. Он знал цену неповиновения.
Напряжение в зале стало почти невыносимым. Оно вибрировало, как натянутая струна перед тем, как лопнуть. Она знала, чего они ждут подсознательно – приказа, унижения, возможно, даже боли, лишь бы это пришло от нее. Но она наслаждалась именно этим – ожиданием. Паузой. Тем, как их могущественные тела дрожали от бессилия перед ее спокойствием.
Она видела, почти физически ощущала их ближайшее будущее: холодные кабинеты, блеск хирургических инструментов в руках безликих исполнителей, крики тех, кто посмел предать Халида. Она слышала ледяной голос Рашида в телефоне, стирающий с биржевой карты очередного конкурента, обрекающий сотни на нищету одним росчерком. Жестокость была их инструментом, их языком в том мире, куда они вернутся через несколько часов.
Но здесь… здесь вся их мощь, вся их способность ломать и уничтожать была лишь потенциалом, ждущим ее команды. Они могли бы сжечь полмира по ее слову. И это знание – что эти безжалостные хищники станут ее послушными клинками, если она того пожелает – пьянило сильнее любого вина.
Они подчинялись не потому, что она держала компромат или обещала богатство – смешно, у них было и то, и другое в избытке. Они преклоняли колени, потому что их животный инстинкт, отточенный годами борьбы за власть, кричал им: она – иная. Не просто женщина, не просто правительница. Что-то древнее, первозданное, воплощенное в этом хрупком, но несокрушимом теле. Сила, не зависящая от армий, денег или связей.
Она видела в их дрожащих зрачках отражение их собственной ничтожности перед ней. Они, кто привык измерять мир купюрами и стволами, столкнулись с тем, что нельзя купить или застрелить. Она была вершиной пищевой цепи, а они, при всей своей земной власти, – лишь ступенью ниже. Их армии, их службы безопасности – все это было бесполезно против ее тихого слова. Но еще сильнее они боялись того, что случится, если они ее ослушаются. Интуиция, звериное чутье подсказывало им: наказание будет не просто жестоким. Оно будет абсолютным. Уничтожающим не только душу, но и саму суть их существования.
Однообразная покорность начинала утомлять. Нужно было что-то новое, что-то, что еще глубже втопчет их гордыню в холодный мрамор, что заставит их осознать пропасть между ней и ими не только разумом, но и каждой клеткой униженного тела.