Голоса тишины

Бог есть или его нет. Но как решить этот вопрос? Разум нам тут не помощник: между нами и Богом – бесконечность хаоса. Где-то на краю бесконечности идёт игра. Что выпадает, орёл или решка? На что поставить?

Блез Паскаль

Андре Мальро (1901–1976 гг.) в своей игре поставил на кон свою жизнь, поставил на искусство. Разделив экзистенциалистскую трагедию смыслоутраты, он сделал попытку заново сложить храм из обломков. Его обширное сочинение «Голоса тишины» – не просто сборник эссе из тысячи страниц; это итог жизни мыслителя, писателя, политика, государственного деятеля и в большой мере квинтэссенция культурфилософии экзистенциализма.

Мальро – ровесник XX столетия. Родился он, когда веку был год; умер, когда веку оставалось жить чуть меньше четверти своего срока. И как сказал один писатель о времени Мальро, – «век состарился раньше». Мальро принадлежит к числу людей, которых древние называли героями, подразумевая под этим словом вечную молодость, готовность к подвигам и их свершение. Любимое выражение Мальро – «удел человеческий». Синоним судьбы, не исключающей трагичности пребывания на Земле отдельного человека, боящегося смерти, конечности собственной жизни. Писатель, однако, вывел понятие человеческого удела за ряд индивидуальной жизни перед лицом судьбы в её трагическом обличии, потому и уместны герои. Таков был героический революционер Че Гевара. Во Франции героями были современники Мальро – писатели Антуан де Сент-Экзюпери, Ромен Гари, Шарль Пеги, соединившие опыт собственной индивидуальной жизни и художественное творчество.

Одна из главных тем творчества Мальро – философия искусства, понимаемая как смысл бытия. «Голоса тишины» завершаются «Зеркалом лимба» – не только образом круга, но и отражением собственного лица.

Эта тысяча страниц имеет общий словарь, выражающий тип мировоззрения Мальро и диктующий его форму. Конкретные имена, события, определения художественных стилей возведены к вечным процессам, понимаемым и как олицетворение судьбы человечества, и как квинтэссенция собственной судьбы.

Звучание «Голосов тишины» слышится уже в юности Мальро. Имя книги, несёт в себе тайну и вызов. «Голоса тишины» – оксюморон. Тишина потому и тишина, что смиренно безгласна. Обретая голос, она переходит в иное качество, перестаёт быть тишиной. Для этого нужен вызов. Таким вызовом была вся жизнь Андре Мальро. В его собственной концепции жизнь обретает смысл с момента выбора.

Любопытно, что Мальро почти ничего не говорил о своём детстве. Значимым он считал становление человека. В наиболее авторитетных словарях упоминается, что предки Мальро имели фламандские корни и жили в Дюнкерке. Отец покинул семью, когда будущему писателю было четырнадцать лет, и воспитывали его мать и бабушка, державшие бакалейную лавку в Париже. Мальро не сдал экзамены на бакалавра, не изучал архивное дело, не закончил школу восточных языков, как гласили легенды, которые он сам одно время поддерживал. В восемнадцать лет он начинает трудовую жизнь – работает в издательствах, много читает, общается с поэтами, художниками. В 1920 г. женится на молодой и весьма обеспеченной журналистке Кларе Гольдшмидт, которая на протяжении двадцати лет делила с ним трудности и опасности жизни, балансируя порой на краю гибели.

Прочитав в археологическом журнале статью о сокровищах затерянного в джунглях камбоджийского храма, он отправляется с женой и другом в Сайгон, вывозит древние барельефы и попадает на границе в тюрьму за расхищение национального культурного достояния. От заточения в земляной яме его спасает волна общественного мнения, поднятая вернувшейся во Францию Кларой. По дороге в Европу на корабле он обдумывает эссе «Искушение Запада», в котором намечается одна из главных тем Мальро – связанность и непохожесть Запада и Востока.

В традиционном противопоставлении «Восток-Запад» Мальро видит философский аспект – критерий смысла свободы. Европу олицетворяет греческий гений – стремление сделать мерой всех вещей продолжительность и насыщенность одной человеческой жизни. Гений Запада сводит мир к отдельному человеку. Гений Востока – к преобладанию идеи человеческого рода над идеей человека. Западный конфликт человека и Бога делает мир декорацией, в которой индивид играет собственную роль. Восточный человек «не пробуждает драконов», стремится «уйти» от конфликта, который его не касается.