Если бы кто- то сказал Свете раньше, что она безумно, безоговорочно способна влюбиться в 44 года, она бы и слушать не стала такой бред. И так как она чувствовала себя почти всегда замороженной рыбой, то удивление никак бы внешне не проявлялось, как и другие чувства. Она бы сказала с обычной бесцветной интонацией «я удивлена», сама бы не поверив своему тусклому удивлению. Она жила по инерции, как зомби, это началось еще до смерти мужа.
Вадима не было в живых почти четыре года. В это до сих пор не верилось. Света по привычке варила большую кастрюлю борща, на утке. Она не любила сладковатый утиный привкус бульона, ей не нравились жирные звездочки на половнике и крышке, но она не могла взять и начать варить другой на вкус борщ. Вадим признавал борщ только на утке, как было принято у них в семье. Он долго учил Свету готовить их семейный борщ, с «правильным» вкусом. Она научилась добавлять в него стручковую фасоль только через пять лет совместной жизни. Вот теперь фасоль можно не добавлять, но тогда порядок в жизни нарушится еще сильнее. Нет уж, привыкла за двадцать лет к сладковатому вкусу борща, хоть и не полюбила, так пусть хотя бы что- то останется прежним. Самый большой отрезок ее жизни был связан с Вадимом.
Они познакомилась очень интересно, «как в романе», говорила пожилая соседка Светиных родителей, которая с удовольствием выспрашивала у молодой Светы подробности ее знакомства. А знакомство и, правда, произошло интересно и неожиданно.
На дне рождения подруги Свете стало очень жарко в маленькой, переполненной молодежью комнате, захотелось глотнуть свежего, морозного воздуха, сделать хоть глоточек, а потом продолжать дышать запахом разгоряченных тел, смешанного с запахом остывающей еды, духов и табачного дыма. Света подергала тугую ручку балконной двери, поборолась с ней, сдалась и стала искать решение.
«Саша, открой мне балкон», – попросила она своего однокурсника. Но Саша, воспитанный мамой и бабушкой, привыкший надевать шарф на шею и теплые носки, категорически отказался выполнять такую безумную просьбу. Он основательно привел рациональные доводы в доказательство того, что разгоряченным девушкам не следует выходить в одной блузке на балкон, а уж тем более, когда они находятся под влиянием алкоголя. Таким девушкам грозит воспаление легких, или боли в ухе. Поэтому Свете надо не пить больше алкоголь, не танцевать, а спокойно посидеть и остыть.
Доводы были такими разумными и логичными, что внутри Светы все взбунтовалось против них, на заснеженный балкон захотелось прямо нестерпимо, хотя бы в пику этому зануде. Света решительно встала, схватила в полумраке первого попавшегося парня за руку и прямо потребовала открыть ей балкон.
Тот сначала как будто опешил, но, потом, поймав в мелькающем луче разноцветных огней облик девушки, охотно отправился, не только открыл балкон, но и постоял за компанию на морозном воздухе. Потом как- то само собой возникло провожание до Светиного дома, последующие встречи, знакомство с родителями, перспектива свадьбы.
Впоследствии выяснилось, что Вадим старше на семь лет, разведен, в другом городе у него подрастал сын, по которому безумно скучали родители Вадима. Светиным родителям Вадим понравился сразу, серьезный, спокойный, солидный. Брак они одобрили безоговорочно.
Серьезной подготовкой к свадьбе занимался сам Вадим и Светины родители. Они обсуждали детали, планировали, подсчитывали. Свету к этому серьезному вопросу не допускали. Дите еще, что от нее разумного можно ждать?
У Светы было красивое платье, в выборе которого Свету участвовать не допустили. Сама свадьба запомнилась Свете веселым праздником, но она чувствовала себя на нем скорее гостьей, чем хозяйкой. Торт и веселые конкурсы были для нее такими же неожиданными, как и для всех остальных гостей. Это особенно подчеркнула Светина мама: « Видишь, сколько мы с отцом сделали для твоего праздника!». Свете стало привычно неловко и стыдно из- за того, что родителям пришлось тратить деньги, время и усилия на организацию торжества для нее. Она сразу ощутила себя виноватой за это, съежилась, притихла. Стало неуютно на душе. На этом праздник закончился.