Гаврила Снеговоз

Ранняя весна в Москве. Светлое чувство обновления на фоне темных недотаявших сугробов. Водитель грузовика Гаврила приехал за новым заказом на улицу Голубинская, что протекает в районе Ясенево на юго-западе Москвы. Вылезая из кабины в распахнутой куртке цвета хаки, Гаврила не глядя спрыгнул со ступеньки своего Камаза прямо в лужу. Потом символически отряхнул пару раз штанину и размеренным шагом направился к будке диспетчера.

– Мытищи, – прозвенел строгий, немного протяжный голос женщины из окошка. Послышался щелчок печати, и через несколько секунд на подоконнике лежала накладная.

Гаврила подавил в себе желание высказать недовольство по поводу заказа на другой конец города, взял бумажку и сунул ее во внутренний карман куртки.

– С наступающим, – только и сказал он напоследок.

Погода была солнечная, но минус два градуса выдавали в природе начало марта. Асфальт утопал в соляных лужах, а по бокам дорог еще лежал снег. К слову, его за зиму выпало столько, что даже обновился какой-то там рекорд по осадкам. Поэтому к началу весны его еще было предостаточно. Этот снег Гаврила и возил на переплавку. Точнее не этот, а уже собранный с улиц трудолюбивыми работниками в оранжевых комбинезонах.

В ожидании загрузки машины, Гаврила не спеша побрел в коморку, где томились между заказами другие водители. Внутри пахло резиной, выхлопами и дешевым кофе. Он высыпал в термос два пакетика Нескафе три-в-одном и залил это дело кипятком из кулера. Гавриле правда нравился химозный вкус растворимого кофе.

За столом сидели трое – Витёк, с вечно красным носом, Артур, бывший моряк, и Димон. Просто Димон из Бирюлёво.

Гаврила подсел.

– На север? – спросил Витёк, откусывая бутерброд.

– Мытищи.

– Да ты счастливчик, – хмыкнул Артур. – Там, вон, Иванов уехал с утра и до сих пор не вернулся.

– Я вообще не понимаю, почему мы возим снег на другой конец города, – возмутился Гаврила.

– Говорят, – начал Витёк, – что плавилка в Черёмушках вышла из строя из-за непрерывной работы. Ещё несколько перегружены. Да и какая тебе разница? Всё равно же платят за смену.

– Это-то да, – вынужден был согласиться Гаврила, – просто хотел понять логику.

– Если заказы выдают туда, значит какая-то логика у них есть. – задумчиво произнес Димон, обнимая двумя руками кружку с чаем.

– Не будут же они нас просто так по Москве гонять, – весело добавил Артур.

В этот момент с улицы донеслись короткие гудки погрузчика.

– Пойду, а то грузят, – сказал Гаврила, вставая и выпрямляя спину. – Ни гвоздя.

– Ни гайки, – отозвались все трое с задержкой.

Выходя из коморки, Гаврила слышал становившиеся всё тише голоса мужиков, которые начали оживленно обсуждать предстоящее восьмое марта и подарки для жён. Он вздохнул. Сам он в этом году ничего дарить не собирался – некому. Жена ушла два года назад. Сначала вроде как к подруге на пару недель. Потом вернулась, забрала вещи и ушла насовсем. Без криков, без скандалов. Просто сказала: "Устала". Как будто он был чем-то тяжёлым, давящим. Ну, может, и был. Только сам не заметил.

Направляясь с термосом к своему грузовику, под завязку набитому тоннами снега, Гаврила думал о том, каким путём его поведет навигатор. С одной стороны, ближе было ехать через центр, но имелся риск надолго встрять в предпраздничной вечерней пробке. Другой вариант – по МКАДу. Получалось хоть и длиннее по километражу, но была возможность серьезно сократить время. Если, конечно, сам МКАД не стоял. Мысленно сделав ставку на путь через центр, он увидел в навигаторе, что угадал, и настроение его немного улучшилось.

Он уселся в кабину, поставил термос в держатель для напитков и повернул ключ. Камаз вздрогнул, словно проснувшийся после спячки медведь. На панели моргнул дисплей магнитолы и включились Вести ФМ. Там снова что-то бубнили про цены, санкции и глобальные вызовы. Гаврила послушал пару минут и с раздражением переключил на Авторадио. Играла «Лошадка» Найка Борзова. Та самая. Где про маленькую лошадку, большую повозку и непростую судьбу.

Гаврила усмехнулся. Узнал в этой лошадке себя. Разве что лошадка, в отличие от него, «стоила очень много денег». Гаврила стоил шестьдесят тысяч в месяц. Без премий. Сначала ему даже стало немного обидно, но в итоге он успокоил себя тем, что разница скорее всего в ценности самого груза.