Они бежали по лесу, ломая ветки и царапая ноги. Двое семнадцатилетних подростков. Белокурый и девочка с блестящими голубыми волосами, достававшими ей до самого пояса.
– Знаешь что?.. – закричала Ариэль, раскинув руки и посмотрев в небо. – Я живу чертовски неправильно!
– Значит, я тоже так живу! – рассмеялся Белокурый.
– Почему? – спросила она.
– Потому, что я с тобой, а я повторяю все, что ты делаешь.
Ариэль стерла ноги в кровь, он достал из рюкзака белую клейкую ленту, отрезал кусочек ножиком, подошел к ней и стал заклеивать раны.
– Обязательно нужно где-то упасть, врезаться в столб, порезать ногу бритвой? – спросил Белокурый.
– На себя посмотри, сам вечно с велика падаешь. Все лицо в шрамах.
– Зато не от тусовки Марвэла, а они ребята жесткие. Одним ударом в глаз не отделаешься. Ладно, пойдем дальше.
Там, в глубине леса, где находится небольшое озеро, о котором мало кто знает, скрыта от глаз могила, заросшая полевыми цветами.
– Ну привет, Энди – поздоровался Белокурый.
«Привет», – прошептали деревья.
– Ненавижу Марвэла, – злобно проговорил Белокурый.
Ариэль пожала плечами.
Они сидели и молча смотрели на могилу. Марвэл с дружками повесили Энди на проволоке возле его дома за долги. В тот день Ариэль и Белокурый шли со школы, весело болтая. А Энди смиренно покачивался из стороны в сторону на дубе. Приехали менты, родители Энди рыдали, у Ариэль начался нервный смех. Она стояла во дворе, смотрела на Энди и не могла остановиться. Не стоило ему лезть в тусовку Марвэла, если бы он только знал чем все это кончится!.. Но Энди не знал, а тусоваться со взрослыми ребятами было чем-то почетным.
Ариэль и Белокурый каждое воскресенье бегали к Энди на могилу. Энди не мог с ними разговаривать, но иногда на другой стороне озера они его видели. Красивого зеленоглазого мальчишку с черными вихрами и шрамом на горле от проволоки.
– Энди, иди к нам! Давай купаться! – кричал Белокурый.
Энди садился на мостки у озера и смотрел на них. Бывало, он приносил удочку и рыбачил. Рыбу он чистил и оставлял на мостках для друзей.
Ариэль разделась и нырнула. Белокурый побежал за ней. Они могли плавать хоть до самой ночи, но дома ждали родители.
Белокурый вошел в дом, встряхивая мокрой головой. Его мать, худенькая женщина в голубом сарафане, уже приготовила ужин и сидела за столом.
– Где ты был? – спросила она.
– Мы с Ариэль ходили проведать Энди, – ответил Белокурый.
– Ах, Энди!.. – вздохнула мать. – Бедные его родители… Как Ариэль?
– Нормально вроде все. Опять порезала ноги.
– Может быть, ты приведешь ее к нам, я посмотрю и продезинфицирую? Точно знаю, что эта девчонка сама таким никогда заниматься не будет.
– Ну мам, это же Ариэль. У нее в голове одни байки, татуировки и гаечные ключи.
– Она набила татуировку? – встрепенулась мать.
– Пока нет, я ее отговариваю, но она очень хочет. Ты же видела Жипа. У него два рукава забиты, а она с отца во всем пример берет.
– Ужас какой. Жип позволяет ей слишком многое, – она вздохнула – садись, ешь.
– Я не голодный.
– А для кого я готовила?
– Ладно.
Белокурый сел за стол и стал ковырять вилкой в макаронах. Дома он всегда чувствовал беспросветную тоску. С тех пор, как умер отец, он остался единственным мужчиной в доме. Ему бы очень хотелось, чтобы мама вышла замуж второй раз за какого-нибудь красивого и умного мужчину, и отдохнула хоть немного, но красивый и умный не появлялся, и с каждым днем Белокурый терял надежду. После ужина он решил зайти к Джину в бар поболтать. Джин – коренастый, накачанный негр с серебряным кольцом в носу, вытирал бокалы.
– Белокурый! – улыбнулся он. – Пивка?
– Пожалуй, – сказал Белокурый.
– Как дела на личном? Как там Ариэль?
– Нет, – Белокурый посмотрел на свои ботинки.
– Белокурый, ты дурень, что ли? Вы с этой девчонкой видитесь каждый Божий день, а ты даже не поцеловал ее до сих пор?
– Мы друзья, будет странно, если я начну к ней клеиться. Тем более, ей нравятся байкеры, дружки Жипа, с которыми он тусуется. Черт возьми!.. Как же тяжело все!..