Тихий звон будильника, и пелена сна спала с глаз. Повернувшись на правый бок кровати, я левой рукой взял с зелёной табуретки прямоугольные очки чёрного цвета, лежавшие напротив круглого устройства голубого цвета с циферблатом и одной чашкой звонка, и надел их. Взяв будильник в правую руку, и повернув запорный рычаг справа от чашки в нужную сторону, я выключил его и посмотрел время. Сейчас 7:20. Хоть этому устройству больше сорока лет и звон от него слышен только в той комнате, где он стоит, однако время показывает правильно.
Взглянув в окно слева от кровати, разделённое пополам белой рамой, я увидел тучи, через которые пробивались солнечные лучи – единственные источники света, поскольку на белых потолках даже лампочек на проводах нет. Вернувшись к будильнику, я поставил его на табуретку и встал с правого края кровати, которая сильно скрипела при малейшем движении на ней, после чего пошёл в сторону проёма в дальнем правом углу. Когда я прошёл через него, то услышал непонятный шелест из маминой комнаты. Идя в её сторону, посмотрел на себя в прямоугольное зеркало, стоявшее на паркетном полу с прямоугольными узорами у узорчатых обоев бежевого цвета слева от проёма в мою комнату.
Худощавое тело, на которое были надеты серые широкие трусы, голубо-жёлтые глаза с прямоугольными очками чёрного цвета на них и короткие бурые волосы с небольшой чёлкой на лбу. Поправив волосы на лбу в правую сторону, я пошёл дальше налево по коридору к маминой комнате. Шороха уже не было слышно.
Зайдя в дверной проём в её комнату, которая отличалась отсутствием окна и табуретки с будильником, я увидел, как мама, одетая в синий спортивный костюм, который на её худом теле был в обтяжку, и носящая белые носки, закрывала небольшую спортивную сумку чёрного цвета, лежавшую на правом краю кровати, на серебристую молнию. Затем она завязала бурые волосы до плеч с помощью шерстяной круглой заколки белого цвета в хвост на затылке, после чего посмотрела в сторону дверного проёма, где стоял я. Испугавшись, она сказала:
– Ой, Андрей, доброе утро. Я тебя разбудила?
– Да нет, я по будильнику проснулся, – ответил я.
– А, ну, да, он же только в твоей комнате слышен, – вспомнила мама, закрыв глаза правой ладонью и после слов «Двадцать минут как проснулась, а все ещё туго соображаю» опустила руку.
– Кстати, а куда ты собираешься? – спросил я. Ты обычно на работу идёшь в 8:20, а сейчас только 7:20.
– Как это куда? На собрание в 8:30, – ответила мама. Я же ведь тебе вчера вечером об этом говорила.
– Да? – удивился я и опустил взгляд, пытаясь вспомнить. Затем снова посмотрел на маму и сказал: А, точно, ты что-то такое говорила.
– Опять повторял учебный материал перед сном? – с печалью задала вопрос мама, и её голубые глаза выразили ту же эмоцию, что и голос. Я положительно кивнул. Затем она подошла ко мне (она была чуть ниже меня, и из-за этого я смотрел на неё немного свысока), приложила правую ладонь к моей правой щеке и с той же печалью спросила: Ну зачем ты так себя мучаешь? У нас и так еда не всегда есть, так и ты ещё постоянно сидишь за учебниками или книгами.
– Мам, давай не будем снова поднимать этот вопрос, – ответил я, взяв её правую ладонь обеими руками, и отведя от щеки. Ты прекрасно знаешь, почему я так усердно учусь. Интеллект – это мой главный козырь, а многие знания, полученные благодаря ему и усердной работе, пригодятся мне в жизни.
– Я понимаю, но можно хотя бы перед экскурсией сделать перерыв? – с печалью спросила мама. Я лишь вздохнул носом. Затем мы оба опустили руки, и она уже без печали в голосе (глаза же продолжали выражать эту эмоцию) сказала: Что ж, ладно, я тебя поняла.
Затем она подошла к сумке, надела её на правое плечо и пошла к деревянной входной двери белого цвета. Надев серые кроссовки, стоявшие на полу слева от входной двери, и лёгкую спортивную куртку синего цвета без карманов для рук, которую сняла с центрального из трёх крючков слева от входной двери, застегнула серебристую молнию на куртке, после чего повернулась ко мне (взгляд у неё был уже обычный) и сказала: