2039 год. Место действия – закрытый наукоград, расположенный вблизи Санкт-Петербурга. Это автономная зона, где находится экспериментальная площадка АО «ЗАСЛОН», окружённая высокими стенами и строгой секретностью.
Город утопает в неоновых огнях голографической рекламы, контрастирующих с серыми зданиями в стиле техно-минимализма. Внутри царит атмосфера научного прогресса и паранойи. Каждый шаг здесь контролируется, каждый байт данных отслеживается. За безупречной видимостью технологического рая скрываются тесные кабинеты, где плетутся интриги и разрабатываются опасные технологии.
Особое место в наукограде занимает виртуальная копия Санкт-Петербурга, где ИИ оттачивает свои навыки в симуляциях, неотличимых от реальности. Эта искусственная среда становится полем битвы между человеком и машиной, отражая все страхи и амбиции технологической эпохи. Именно здесь, в этом замкнутом пространстве, разворачивается драма, ставящая под вопрос будущее человечества.
***
Громадные стеклянные башни экспериментального центра «ЗАСЛОН» взмывали в небо, отражая утреннее солнце тысячами бликов. На фоне этого футуристического великолепия Эрик Рубин чувствовал себя одновременно восхищенным и совершенно на своём месте. Его потрёпанный рюкзак, забитый личными устройствами и прототипами, оттягивал плечо, а на губах играла привычная полуухмылка.
– Итак, ЗАСЛОН, – пробормотал Эрик, глядя вверх и прищуриваясь от солнца. – Посмотрим, насколько ты на самом деле передовой.
Охранник на входе сканировал его биометрические данные с настороженностью, будто перед ним стоял не стажёр, а вражеский шпион.
– Рубин, Эрик. Двадцать пять лет. Стажёр в отдел нейромоделирования, – монотонно произнёс охранник, изучая информацию на экране. – Первый день?
– И надеюсь, не последний, – подмигнул Эрик.
За спиной охранника мелькнуло его отражение в полированной стене – взъерошенные тёмные волосы, умные карие глаза, потёртые джинсы вместо форменной одежды, которую носило большинство сотрудников. «Типичный вид гения», как когда-то пошутил его университетский преподаватель. Прозвище «Гений» прилипло к нему намертво, что одновременно льстило и раздражало.
В холле его встретила руководительница отдела стажировок – женщина с собранными в тугой пучок волосами и взглядом, который, казалось, сканировал все твои недостатки за доли секунды.
– Господин Рубин, мы наслышаны о ваших… нестандартных методах, – произнесла она, выделив последние слова так, словно это было заболевание. – В ЗАСЛОНе мы ценим креативность, но в рамках протоколов безопасности.
– Протоколы созданы, чтобы их совершенствовать, верно? – ответил Эрик с улыбкой, за которой скрывалось настоящее нетерпение. Он всегда использовал шутки как щит, не давая окружающим заметить, как отчаянно ему хотелось произвести впечатление.
Женщина вздохнула, но не стала спорить.
– Вашим куратором назначен доктор Левитин. Он ждёт в лаборатории Омега-7.
Лаборатория встретила Эрика жужжанием серверов и сиянием голографических проекций. Здесь, среди технологий будущего, он чувствовал себя как ребёнок в кондитерской.
– Рубин? – окликнул его высокий мужчина лет сорока. – Я Михаил Левитин. Говорят, вы буквально заставили нейросеть Токийского университета создать полноценное сознание?
– Это было всего лишь эхо сознания, – скромно пожал плечами Эрик, хотя внутри расцвело удовлетворение. – Я просто нашёл лазейку в коде.
Левитин кивнул, в его глазах читалось сдержанное уважение. Он представил Эрика другим сотрудникам лаборатории – молодым специалистам, чьи взгляды варьировались от любопытства до явной настороженности.
– Наш новый нейрокреатор, – объявил Левитин. – Надеюсь, вы все найдёте общий язык.
К обеду Эрик уже освоился, исследуя системы ЗАСЛОНа с энтузиазмом ребёнка, разбирающего новую игрушку. В столовой он подсел к группе коллег, с интересом обсуждавших последние разработки центра.
– А что насчёт голографического моделирования? – спросил Эрик, надкусывая яблоко. – Я слышал, вы работаете над созданием неотличимых от реальности копий?