Читать.
Писать.
Читать.
Думать.
И опять писать.
Так все и происходило.
Ты живешь. И смотришь на все, что происходит. Под лупой.
Театральный реализм.
Тебе и смешно. И грустно.
Местами страшно.
Иногда неловко.
Бывает стыдно.
Но ты не можешь не писать об этом.
Смеяться над собой. Над окружающими. Над обстоятельствами.
Ты – главный персонаж. Твоей же истории.
Пандемия как железнодорожный тупик. Уперся.
Собрал все, что писал. Все старые заметки за 10 лет.
Дописал насущное.
Еще раз дописал. И понял – все разное. Все. Абсолютно.
Неудивительно. И я менялся тоже. Отращивал и отстригал волосы. Ушивал и расшивал штаны. Работал. Не работал. Красил ногти. Красил яйца на Пасху. Помотался по отношениям, как по исправительным заведениям. По нарастающей.
В общем, не стал ровнять текст. Оставил как есть. Мэшап.
Превратил в сборник коротких рассказов.
И сбил их как в шейкере без системы.
Без структуры по времени и теме.
Да, знаю. Написано странно. Как будто я пытаюсь точками подать сигнал бедствия. Хочу, чтобы меня спасли. Заметили.
Но я думаю так, как пишу.
Отрывисто.
Это естественное – из меня слова выходят.
Толчками.
Короче. Решил выложить сборник.
В открытый доступ. Отпустить его. Перестать дописывать. Перестать редактировать. Перестать фантазировать, что я когда-нибудь возьму и издам. В голове уже был макет. Дизайн. ТЗ для продакшена. Фотосессии. Черно-белые фотографии. Героиновый юноша в трусах и офисной рубашке. Слоняется по квартире. Смотрит в окно. Ест над раковиной. Лежит на полу, глядя в потолок. Смотрит фильмы. Такое.
Не будет всего этого. Плевать.
Только текст. Онлайн. Все.
В тренингах по «управлению временем» было понятие окон. Это когда едешь из точки А в точку Б и ограничен в выборе прикладных мероприятий.
Неожиданно для себя выбрал.
Писать.
Материалы к гипотетическим интервью, путевые заметки, короткие истории.
Кто бы подумал – ненавидел все это в школе.
Сочинения выходили как камни из почек, долго и мучительно. С кровью.
Учительница была старой школы. Карасева Роза Георгиевна. 150 сантиметров принципов и правил. Беспощадна к нам. Беспощадна к себе. Иногда возникало ощущение, что и спала она в жестком накрахмаленном платье с идеально прямой спиной. Или не спала вообще.
Эта сильная духом женщина ненавидела плагиат. Выискивала. Находила. И потом жестко и обидно высмеивала активных пользователей.
Чтобы избежать публичного унижения, я тщательно готовился.
Долго собирал материалы, относящиеся к теме. Компоновал их. Сшивал. Чтобы не были заметны литературные стыки. Короче, работа, по сложности сравнимая с запихиванием моделей кораблей в бутылку.
*Никогда не понимал, как они это делают.
Долго. Сложно. Кропотливо. Результат не очевиден.
Из сегодняшнего дня даже не понимаю, в чем, собственно, была основная сложность.
Нового у нас ничего. Объявили пандемию.
Мой рейс в Дюссельдорф «Аэрофлот» отменил.
Как только деятельная составляющая отходит на второй план, голова заполняется всяким эмоциональным мусором.
А он? А она? Почему? А я? Пишет? Не пишет? И что именно? Что думает? Нужно ли что-то делать? И если делать, то когда? Что именно ответить, если спросят? А если не спросят, то почему, и что делать в этой ситуации?
Голоса. Мужские. Женские.
Закрываю глаза и пытаюсь резким гребком руками растолкать и вынырнуть.
Прямо под колонку.
Где играет Kraak & Smaak.
Телефон не узнаёт меня в маске.
Интровертом быть лучше.
Искрометные шутки в группе Карантин.
Гусева-стилист печёт печенье и пироги. Стильные.
Лёха – буддист. Просто буддист.
Ищу картинки котиков для Наташки. Уже непросто. Учитывая наши длительные отношения.
Наиля с Денисом лают на вирус с веранды.
Маша грустит.
Таня работает на террасе. В купальнике. Неприятно.
Соня счастлива. Лимит на «Майнкрафт» увеличен. В школу не надо.
Персик ещё потолстел.
Лиза занялась вышивкой. Э.
Две недели карантина.
Медленно начинаю унывать.
Нужен пример позитивного мышления.
М.
«Мне грех жаловаться».
Так. Уже хорошо.
«До начала апокалипсиса». Нет. «Пандемии». Нет. Слишком мрачно. «Карантина». Тоже как-то. Грустно. «Выходных»!