Дождь лил и лил, плотной массой заполняя всё вокруг. Дворники с противным скрипом мотались туда-сюда по стеклу, безуспешно пытаясь разогнать серую хмарь. Джордж нервничал, вынужденный еле-еле ползти по раскисшей дороге, и барабанил пальцами по рулю, чертыхаясь себе под нос.
– Чёрт, – машину снова тряхнуло на очередной кочке, – какого дьявола я тебя послушал. Сидели бы в баре. Нет, надо было тебе переться домой в такую-то погодку.
– Ой, что ты раскудахтался, как баба? – лениво протянул Билл, отхлебывая пиво из бутылки. – Сидеть в этом вонючем баре? Ни телок, ни приличной выпивки. А дождь не скоро кончится, всё равно пришлось бы ехать домой, только в полной темноте.
Джордж что-то невнятно проворчал, не желая так быстро сдаваться и признавать правоту приятеля. Билл внимательно посмотрел на Джорджа, но не услышав возражений, снова присосался к бутылке. И вдруг, поперхнулся, указывая пальцем в боковое стекло.
– Э, приятель, смотри!
Джордж повернул голову и резко затормозил. Возле пустой автобусной остановки под проливным дождем жались друг к другу две девчонки. Они накинули на головы капюшоны своих необъятных толстовок, которые, впрочем, не скрывали их худенькие фигурки, но совсем не спасали от дождя. Видно было, что девушки промокли насквозь.
Джордж подвёл машину ближе и опустил стекло.
– Эй, красотки, – окликнул он, – ждёте автобус?
Девушки повернули к нему лица, облепленные мокрыми волосами и кивнули.
– Зря ждёте, – подключился Билл, оценивающе разглядывая девушек, – сегодня он уже не придет.
Девушки обменялись быстрыми испуганными взглядами.
– Похоже, вам нужна помощь, – продолжал Джордж, – куда вам нужно ехать? Может, мы подвезём.
– В Давенпорт, – ответила одна из девушек, ежась под холодными струями дождя.
Билл присвистнул.
– Далековато, – покачал головой Джордж, – увы, красотки, простите, в Давенпорт не поедем.
Девчонки понуро переминались с ноги на ногу.
– Но мы можем предложить вам ночлег, – добавил Билл, радушно улыбаясь, – высушите одежду, обогреетесь, перекусите, а утром сядете на свой автобус.
Обе девушки снова испуганно переглянулись и слегка попятились назад.
– Не бойтесь, мы же не чудовища какие, – воскликнул Джордж, – обещаем, что и пальцем вас не тронем, верно, Билл?
– Конечно, не тронем, – подтвердил Билл, – садитесь в машину. Вы совсем промокли.
Одна из девушек шагнула вперёд.
– Обещаете? – дрожащим голосом спросила она.
– Клянёмся, – горячо заверил их Билл, перегибаясь через сидение и открывая заднюю дверь, – садитесь скорее.
Девушки после секундных колебаний скользнули внутрь машины и устроились на сидении. Дверь хлопнула и Джордж вырулил обратно на мокрую дорогу.
– Как вас зовут хоть, красавицы? – спросил Билл, жадно разглядывая лица девушек.
– Джемма, – негромко сказала та, что сидела прямо за Биллом.
– Ингрид, – ответила вторая.
– А я Билл. А мой приятель – Джордж, – Билл хлопнул Джорджа по плечу.
Джемма была брюнеткой, а Ингрид – блондинкой, но они были чем-то неуловимо похожи между собой. Бледная кожа, тонкие черты лица, пухлые губы, темные глаза.
«Наверное, сестры, – подумал Билл, разглядывая их, – интересно, кто из них сменил цвет волос, Джемма или Ингрид? Поди хотели отличаться друг от друга…»
– На ярмарку приезжали? – спросил он.
Джемма робко улыбнулась.
– Не повезло с погодкой в этом году, такой ливень зарядил после обеда, – продолжил Билл светскую беседу, откровенно рассматривая девушек.
Джемма ему приглянулась больше, была в ней какая-то искра, что-ли. Только обе такие молчаливые, тихие, что Билла так и подмывало ущипнуть одну и вторую, чтобы наконец четко услышать их голоса.
«Ничего, – думал он, поедая глазами Джемму и не переставая молоть языком, забалтывая этих дурех, – я сегодня услышу твой голос».
Джордж осторожно вел машину, краем уха слушая, как разливается соловьём Билл. Он ощущал смутную тревогу. В их компании ведущая роль была у Билла, Джордж же просто следовал за своим приятелем, разделяя с ним любые проделки и приключения. Но иногда даже он, лояльно относившийся к Биллу, замечал за ним какое-то не совсем адекватное поведение. Иногда на Билла находило особое, бесшабашное настроение и он переставал видеть границы дозволенного. И его выходки становились всё рискованнее и рискованнее.