Витя мельком глянул на Алину, и сердце предательски застучало быстрее. Сегодня она была необычайно красива. Черные, блестящие волосы легли на ее плечи шелковым каскадом. Карие глаза смотрели мимо него томно и с поволокой. Облегающее красное платье подчеркивало стройность и соблазнительность ее силуэта. Виктор глубоко вздохнул, и боль вползла в сердце невидимой оскалившейся змеей. Алина его игнорировала с того дня, как они расстались.
– Что нас ждет в будущем, Витя?
– Мне бы хотелось, чтобы свадьба, двое детишек и долгая жизнь до старости, – ответил он ей тогда.
Алина рассмеялась. Не так, как смеются люди от радости или веселья, а как-то зло, обидно.
– Нет, Витя, когда мы поженимся, нас ждет ипотека на двадцать лет, отпуск в Анапе раз в пять лет и постоянная экономия. Или ты собираешься растить двух детей в своей съемной квартире? Я не хочу такой жизни, прости. Мне было хорошо с тобой, но, пока я молода и привлекательна, нужно позаботиться о своем будущем.
– Жизнь непредсказуема, Алина, а ты хочешь просчитать все на десятилетия вперед?
– Все и так понятно. Ты ведешь прогноз погоды на местном телевидении, снимаешь однушку не в лучшем районе города, не можешь позволить себе съездить в отпуск за границу. Какая у тебя может быть семья? Витенька, ты подумай сам, пойми. Любая девушка в наше время будет искать себе надежного мужчину, способного обеспечить и ее, и их совместных детей. Дима крепко стоит на ногах. У него своя квартира, двухкомнатная, на ВДНХ, машина новая, китайская, он – перспективный банковский менеджер. Тебе может показаться, что мои слова жестокие, но это просто правда.
– Что ж, спасибо за правду, – ухмыльнулся Витя, – Я желаю тебе успешно построить свою жизнь.
– А я желаю тебе встретить подходящую для тебя девушку, – Алина постаралась произнести фразу дружелюбно, но получилось издевательски.
– Такую же неудачницу и нищебродку, как я? – с усмешкой спросил Витя. На самом деле ему было не смешно, горький ком обиды застрял в горле, хотелось скорее закончить этот бессмысленный разговор, вернуться в свою съемную квартиру и забиться под одеяло, спасаясь от всех монстров этого мира сразу.
– Ну, зачем ты так, Витя? Просто девушку попроще, не такую красивую и ухоженную, как я. У нее и запросы будут попроще.
Виктор снова хмыкнул.
– Попроще, так попроще, как скажешь.
Она улыбнулась накрашенными красной помадой губами и похлопала его по плечу…
На московских улицах разливалось теплое весеннее солнце, но в душе у Вити было темно и сыро. Как жить дальше, без нее? Как забыть? Выбросить из головы все те надежды, мечты и желания, которые почти год были связаны только с ней?
Алина бросила еще один довольный взгляд на свое отражение и выпорхнула на улицу, где ее ждал перспективный банковский менеджер в новом китайском автомобиле.
Самым тяжелым для Вити было то, что они с Алиной работали в одной студии. Она была ведущей новостей, а он рассказывал телезрителям о переменчивости погоды. Было больно сталкиваться с ней и делать вид, что ему все равно, скрывать боль за нелепыми шутками и украдкой подсматривать за тем, как она в распахнутом легком пальто выбегает к другому мужчине, целует в губы и садится к нему в машину, позволяя увозить себя туда, куда ему захочется.
– Витька, ты совсем расклеился, ну, ты чего? – пытался расшевелить впадающего на большой скорости в депрессию Витю Сашка, лучший друг и лишенный всякой романтики ловелас.
– Не могу я без нее, Саш, не могу. Разве ты поймешь?
– Конечно, не пойму. Ты посмотри, сколько по улицам ходит красивых девушек. Загляденье просто! А ты сидишь и стонешь по какой-то глупой, не достойной тебя женщине. Знаешь, говорят, что клин клином вышибают. Тебе нужно с кем-нибудь познакомиться и как можно быстрее.
– Даже не говори мне об этом. Никто, кроме Алины, мне не нужен.
Витя сильно похудел, осунулся, его взгляд потух и стал почти прозрачным. Безразличие и апатия стали ему верными спутницами. Слова друга Сашки он слышал, и даже соглашался с ними где-то в глубине души, где еще слышались отголоски разума. Но сердце не хотело понимать, не хотело думать, оно хотело любить и любило, превозмогая боль и отверженность.