Далеко в горах

Изо всех сил стараясь удержаться и не упасть, он дошел до угла и повис на канатах. Судьи совещались невыносимо долго. Чего они тянут? И так все ясно. Надо было терпеливо стоять в углу и смотреть в недоброе лицо тренера, который молча, злыми движениями вытирал губкой его лицо и шею. Потом надо было пройти от ринга к выходу, мимо зрителей на трибунах, и не заметить Валю. Сделать это ему не удалось. Всего на один миг мелькнуло ее лицо – неузнаваемо бледное, несчастное, с полуоткрытым ртом, как будто она хотела что-то сказать.

После душа он вышел на улицу. Было очень тепло. Началось настоящее лето, густо и тяжело пахло цветущими тополями и айлантусом.

Он поднялся на трибуны и встал наверху, издали глядя на то, что происходило на ринге. Двумя жидкими гирляндами горели над стадионом лампочки. Трибуны были полупустые. В нижних рядах сидели настоящие ценители бокса, молодые парни, солдаты и мальчишки, а выше, где потемнее, парочками расположились случайные зрители, забредшие на стадион скоротать время и заодно поглазеть на бесплатное зрелище.

Выступала последняя пара. Когда ударил гонг, зрители встали и, не дожидаясь, пока объявят победителя, повалили к выходу. Все, кто проходил мимо Алексея, смотрели на него с бесстыдным любопытством. Всегда интересно, как выглядит человек, которого на ваших глазах избили до полусмерти.

Алексей выглядел отлично. Лицо у него было гладкое, влажно-румяное после душа, волосы тщательно прилизаны. Он стоял не двигаясь, стараясь не замечать дурацких взглядов. Он искал Валю.

– Пойдем, Алеша, – услышал он тихий голос и, оглянувшись, увидел Валю.

Она смотрела на него с откровенным состраданием, и он сразу почувствовал раздражение.

– Ты что как на похоронах?

– Я? Ничего подобного! Просто говорю: пойдем...

– Куда пойдем?

– Куда-нибудь. А чего тут стоять?

– Надо. – Он помолчал, стараясь подавить в себе раздражение. – Сергея Ивановича надо держаться, как по-твоему?

– Как хочешь...

Она отошла от него и спустилась по ступенькам на землю. Алексей видел, как она остановилась в тени, под стеною трибун. Тоненькая фигурка стояла в темноте смиренно и одиноко. Внезапно он сбежал вниз, обнял ее за плечи.

– Ну, как я был? Совсем не гожусь, правда?

– Нет, ты держался молодцом. До третьего раунда...

– Да, в третьем раунде я выдохся. Но знаешь что? На первенстве города я у Юрки выиграю. Даю тебе слово!

Она притронулась пальцами к его руке.

– Алеша... – В лице ее вновь мелькнуло сострадание, и он разозлился.

– Что?

– Я хочу сказать... Зачем тебе этот бокс, Алеша? Тебе и так трудно. У тебя и времени нет тренироваться как следует.

– Есть у меня время. И вообще это мое дело.

– Алеша, милый...

– Валя, я тебя прошу! – Он повысил голос. – Ты же ничего не понимаешь – зачем говорить?

Они спорили об этом слишком часто. И сейчас она не должна была заводить этот разговор. Это было нечестно. Он чувствовал себя вправе дать волю раздражению. Зачем она пришла сюда? Посмотреть, как он проигрывает? И потом, воспользовавшись случаем, начать его отговаривать? Так пусть она знает раз и навсегда: он никогда не бросит бокс и в августе выиграет первенство города.

Он неожиданно умолк. По лестнице, громко разговаривая, спускались Сергей Иванович с Рафиком Восканяном. Рафик выиграл последний бой. Даже в темноте было видно, как у него блестят глаза. Он прошел мимо, обдав Алексея запахом потного, горячего тела.

– Поздравляю, Рафик, – сказал Алексей.

– Спасибо, Лешенька! – радостно отозвался Восканян и на ходу с великодушием победителя пошлепал Алексея по плечу.

Тренер как будто не заметил Алексея. Но пройдя несколько шагов, он оглянулся и сказал:

– Не уходи, Сычев. Ты мне нужен.

Через четверть часа тренер вышел из павильона, и они зашагали рядом. Валя шла сзади.

– Как думаешь, почему проиграл? – спросил тренер.

– Не в форме я, Сергей Иванович.

– А почему не в форме?

– Сами знаете... Тренировался мало.

– Да. Знаю. – Сергей Иванович остановился. Большие ворота парка были уже заперты, надо было возвращаться к задней калитке. Они стояли перед запертыми воротами.