Старый паб, забитый до отказа, насквозь пропах потом, дымом и застарелым запахом дешёвого эля. В воздухе витал густой дух разврата и беззакония, словно сам дьявол обитал в этих стенах. Кривые деревянные балки поддерживали потолок, покрытый копотью от масляных ламп, а пол под ногами был липким от разлитого алкоголя и чьей-то крови, засохшей на досках. Здесь не задавали вопросов, а ответы не всегда означали правду. В этом месте можно было найти работу. Грязную, опасную, но всегда прибыльную.
Завсегдатаи – те, кого общество презирало и боялось, – обосновались за шаткими столами. Воры и мошенники перетасовывали потрепанные карты, пытаясь урвать удачу, которая неизменно отворачивалась от них. Громкие пьяные крики то и дело перерастали в потасовки: где-то раздавался хруст сломанного носа, где-то вонзался в стол нож, предупреждая собеседника о недопустимых вопросах. Между столами сновали служанки, но их улыбки давно потускнели, а в глазах отражалась лишь безнадёжность.
В дальнем углу, в полумраке, сидел молодой парень, ссутулившийся над полупустой кружкой. Чарльз Прохвост. Его взгляд скользил по посетителям, ловя каждый подозрительный жест, каждое движение рук. Он был молод, но в его глазах уже поселилась усталость человека, которого жизнь привыкла вышвыривать на обочину. Он родился в грязных переулках, где никто не дожидался справедливости. Слишком долго он был тем, у кого отбирали, но отчаянно хотел стать тем, кто забирает.
Он пытался воровать – его ловили. Он пытался жульничать в картах – его избивали. Он пытался грабить, но добыча всегда оказывалась скудной, а жертвы неожиданно сильными. Он знал вкус разбитых губ, знал, каково это – приходить в себя в сточной канаве после неудачного дела. Судьба играла с ним, подкидывая то слабую надежду, то жестокий удар, но он ещё не был готов признать поражение. Он не умел быть сильным, но умел быть хитрым. А иногда хитрость значила больше, чем грубая сила.
В этот вечер в пабе появился странный человек. Его шаг был лёгким, но в нём чувствовалась угроза. Он двигался как тень, растворяясь в полумраке между столами. Одетый в чёрное с головы до ног, с лицом, скрытым под тёмной маской, он выглядел так, будто не принадлежал этому миру. Его глаза, холодные и бездушные, скользили по посетителям, задерживаясь на каждом чуть дольше, чем следовало. И с каждым мгновением в помещении становилось всё тише.
– Это он, – раздался приглушённый шёпот из дальнего угла.
– Точно он… – вторил другой голос, срываясь на страх.
Люди поспешно опускали взгляды, делая вид, что их нет. Кто-то резко осушил кружку, кто-то втянул голову в плечи, надеясь, что незнакомец пройдёт мимо. Они знали, кто он такой. Они знали, что встреча с ним редко заканчивалась благополучно.
Незнакомец остановился в центре зала и заговорил. Его голос был глухим, словно звук удара по старой, натянутой струне.
– Мне нужен человек, – произнёс он. – Человек, который не будет задавать вопросов.
Паб замер. В воздухе повисло напряжение, плотное, как туман в доках перед штормом. Никто не шевелился, никто не сделал даже попытки откликнуться. Казалось, даже самые отчаянные бандиты предпочли спрятаться за капюшонами и кружками.
Но затем незнакомец добавил то, что должно было изменить всё:
– Хорошо заплачу.
Эти слова, словно змеиный шёпот, проникли в сознание каждого в зале. Однако никто не пошевелился. Каждый понимал: лёгкие деньги редко бывают действительно лёгкими.
И вдруг в углу раздался лёгкий смешок. Насмешливый, бесстрашный.
– Без вопросов? – прозвучал молодой голос. – Это по мне.
Все взгляды разом обратились к смельчаку. Чарльз Прохвост откинулся на спинку стула, криво улыбаясь. В его глазах плясал лукавый огонёк, а на губах играла ухмылка человека, который или слишком наивен, или слишком отчаян, чтобы бояться.
– Чарльз Прохвост к вашим услугам, – картинно поклонился он. – И я готов взять вашу работу.
В воздухе пронеслись тихие проклятия. Кто-то качнул головой, кто-то отвернулся, не желая смотреть на того, кого уже считали мёртвым. Старики, которые видели слишком многое, уже знали, чем заканчиваются такие сделки.