Черный Феникс Чернобыля

Мистические культы Средневековья и Ренессанса

Книжная серия под редакцией Владимира Ткаченко-Гильдебрандта

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

К читателю

Пристальное осмысление автором судеб выдающихся деятелей отечественной и зарубежной истории, культуры и науки в их взаимосвязи с эпохой и современниками привели автора к осознанию необходимости обратить внимание читателей своей новой книги на недооцененных в нашей литературе писателей, соприкасавшихся в своем творчестве с такими областями знаний, как археология, антиковедение, религиоведение, эзотерика и мистицизм; отсюда и лейтмотивы – недописанное или ненаписанное произведение, как в случае с графом Иваном Потоцким и Андреем Никитиным, сожженная или обожженная рукопись на примере Якова Голосовкера и неизвестного широкой публике ученого-археолога, исследовавшего подлинные причины Чернобыльской катастрофы. География повествований обширна – Кавказ, Подолье, Польша, Корея, Испания, русский Север (легендарная Гиперборея) и Москва. Судьбы героев представлены в символическом контексте, все же не переходящем в мистификацию, которая, разумеется, не была чужда героям повествований при жизни.

Автор продолжает исследовать неуловимое физическое явление, ставшее философской категорией и известное нам под названием времени. Основу книги составляет новелла, посвященные польскому графу, почётному члену Императорской Академии Наук (1806), энциклопедисту и путешественнику, археологу и писателю Яну (Ивану Осиповичу) Потоцкому, автору знаменитого романа «Рукопись, найденная в Сарагосе», а также история о двух друзьях, русском и украинце, познакомившихся в Киеве в период ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской атомной электростанции в мае 1986 года. Герои чутко ощущают преломления исторического времени, оказываясь в его потайных «карманах», познают причины переживаемого ими настоящего.

АВТОР

Убитая песня страны утренней свежести

Новелла, основанная на исповедном письме корейского римско-католического прелата

Он капитан и родина его – Марсель.

Он обожает споры, шумы, драки,

Он курит трубку, пьет крепчайший эль

И любит девушку из Нагасаки.

У ней следы проказы на руках,

У ней татуированные знаки,

И вечерами джигу в кабаках

Танцует девушка из Нагасаки.

У ней такая маленькая грудь,

И губы, губы алые как маки.

Уходит капитан в далекий путь

И любит девушку из Нагасаки.

Кораллы алые, как кровь

И шелковую блузку цвета хаки,

И пылкую, и страстную любовь

Везет он девушке из Нагасаки. <… >

Это замечательная песня, обессмертившая советского композитора Поля Марселя (Леопольда-Поля Русакова-Иоселеви-ча, 1908–1973), на несколько измененные слова стихотворения поэтессы Веры Инбер, вошедшего в ее сборник «Бренные слова» (Одесса, 1922 год), была очень популярна в застольях русских писателей-шестидесятников. Достаточно сказать, что в ту пору ее исполняли Александр Вертинский, Вадим Козин, Владимир Высоцкий и Аркадий Северный. Среди ее современных исполнителей, как не отметить Джемму Халид, Александра Малинина, Полину Агурееву, рок-группу Калинов мост и рэпера Pyrokinesis (Андрея Федоровича). Однако эта совершенно европейская и русская по духу песня всколыхнула в моей памяти историю, рассказанную мне некогда петербуржцем и капитаном дальнего плавания Валерием Ратушиным, сыном фронтовика и капитана третьего ранга Василия Ратушина, в годы войны водившего западные союзнические конвои в Мурманск. В слякотном начале марта 2011 года мы сидели с Валерием Ратушиным в уютном кафе Санкт-Петербурга, расположенном неподалеку от Таврического сада и Таврического дворца. Оно славилось не столько своей кухней, которая оставалась вполне достойной уже на протяжении почти двадцати лет, сколько своей живой музыкой, где выступали певцы и музыканты второго ряда, но весьма качественного уровня: они могли составить даже жесткую конкуренцию раскрученным и приближенным ко двору звездам нашего шоу-бизнеса. Два последних куплета «Девушки из Нагасаки» певица Валентина Богданович исполняла «А капелла», что подействовало на меня своей особой выразительностью:

Следующая страница