В Италии я был проездом. Вообще-то последнее время я обретался в Амстердаме, но тут старый знакомый, еще по ИСИ, предложил халтурку в Питере. Работы все равно не было, я давно не писал, больше пьянствовал, да и деньги имеют свойство заканчиваться, а в Амстердаме зарядили дожди. В общем, ничего меня здесь не держало, кроме долга хозяйке по квартплате, коий я ей клятвенно обещался выплатить по приезду.
Хотелось погреть свои старые кости на солнышке, желательно возле морюшка. Больше всего, конечно, хотелось выиграть пару мильенов в лотерею, но морюшко было более реальным проектом. У меня оставалось недельки две до назначенной стрелки в Питере и потратить я их решил с пользой для своего истощенного организма. Не берег я его, ох, не берег.
А пора бы! Боли то там, то здесь периодически напоминали о том, что мне уже далеко не шешнадцать и даже, увы, не двадцать, как бы этого не хотелось. Подтащив свою задницу к компу, я открыл сайт первой попавшейся турфирмы и тут же наткнулся на классное предложение!
– Эврика! – Воскликнул я, как некогда Архимед и хлопнул себя по ляжке, не забыв промочить пересохшую после вчерашних излияний глотку пивом. – Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Спустя пару минут я стал счастливым обладателем билета до Вероны, родины Джульетты и Ромео. Может, там на меня нахлынет вдохновение, и я напишу свою лучшую картину? Билет был без багажа. Ну, сами посудите, какой багаж у свободного художника? Это было бы слишком роскошно, а я к роскошествам за свои тридцать два не привык, да и не стоило начинать.
В общем, ровно в два ночи я благополучно вылетел из аэропорта Амстердама в Верону, почти трезвый и решительно настроенный написать свою лучшую картину, которая непременно уравняет меня в славе с самыми прославленными мастерами Европы. Да что там Европы, бери выше, мира!
Через два часа, а если быть точным, через час сорок, я был в, наверное, самом романтичном городе мира. Впрочем, мой путь лежал дальше, туда, где волны лижут песок. При слове "лижет" я понял, что проголодался. Набив пустой желудок чем-то условно съедобным, я взял билет до ближайшего города, где находилось заветное море.
На мой вопрос: "Долго ли ехать?" на ломаном английском, водитель жестами показал, что его зовут Хуан. По крайней мере, больше я ничего из его энергичных размахиваний руками, сопровождавшимися потоком не менее энергичного итальянского, не понял.
Сев в полупустой автобус, я мгновенно уснул. Проспав около двух часов, проснулся. В окно во всю било яркое итальянское солнце, а замотанное в черное бабка через два ряда что-то громко кричала в трубку.
Телефон в ее руке выглядел абсолютно инородным предметом. Я представил ее, позирующей для меня за столом, подперев рукой щеку. Картина имела все шансы стать мировым шедевром, если бы меня не опередил Пикассо со своей "Любительницей абсента".
"Нет в мире справедливости, всегда находится кто-то умнее, удачливее или просто пронырливее. – Лениво думал я, переведя взгляд со своей потенциальной модели на живописные окрестности. – А, может, я просто ошибся эпохой и родился слишком поздно или слишком рано? "
Выползая из автобуса и пытаясь разогнуться, что весьма сложно при моем росте под два метра, я уж было пожалел, что потащился в такую даль, но тут увидел внизу отблески моря и, забыв про все, устремился вниз. Спуск был довольно крут и продолжителен, но настроен я был решительно.
"Где я буду ночевать?" – Эта мысль не посещала мою светлую голову. Я привык ночевать где попало за годы своей бурной молодости, которая никак не кончалась. По крайней мере, в душе я был все тем же бесшабашным пареньком, если бы еще многострадальная спина не давала о себе знать так часто.
Я наконец-то был внизу, у самого синего моря. Но вместо того, чтобы закинуть невод, я бросил на гальку рюкзак, скинул шкурку, словно лягушка и, оставшись в плавках, бросился в воду. Божественно! Вода обнимала не хуже жаркой любовницы, как после хорошего массажа, отступали боли.
Вдоволь наплескавшись, я обратил свой взор на пляж. Он был узкий, солнце припекало, народ прибывал. Узкая полоска пляжа отделялась железным забором, за которым не было ни души. Более того, этот пустынный пляж раскинулся на добрый километр и выглядел совершенно заброшенным.