Начало
Глава 1. Позади фронта.
Вечерело. На улице шел ливень. Капли, растекающиеся по окну, придавали в дома одиночество. Ветер дул, сбивая и разрушая все на своем пути. Шло двадцать седьмое июля. На улице холодно, будто март. В одном доме женщина нервно смотрела вдаль, и предчувствовала что-то неладное. Она не могла заснуть. Рядом был шорох, пугающий ее до смерти. В очах была видна грусть и сожаление. Женщина тосковала. У калитки был виден силуэт, будто растворявшийся под гнетом дождя. Без трудностей, тот открыл ее и прошел к двери. Был слышен стук. Женщина ни каплю не расслабившись, направляясь неуверенными шагами не переставала грустить и печалиться.
Она открыла дверь и увидела перед собой высокого русого молодого человека, весь обмокший, с легкой бородкой, улыбкой на лице, держа в руке мешок. Одет он был по-простому. На нем была рваная кофта, шляпа явно иностранного производства. В мыслях у хозяйки веялся вопрос в голове, и она решила задать его вслух:
– Извините, – чуть кашляя промолвила женщина, – А вы кто?
– Извольте меня называть Алексеем Георгиевичем, прошу простить, мои родители выгнали из дома, – уверенно говорил гость, – не могу ли я остановиться у Вас?
Как ни странно, женщине было все равно. Она оставила этот вопрос без ответа, и вместо него впустила гостя в дом. Нельзя было не сказать, что дом отличался – он был ухоженным, привлекательным. Его часто могли спутать с домом знатного лица. Каждое место дома сияло. Ох, как же сладко там жилось. Невозможно описать словами какие там были условия для жизни.
– Как Вас изволите обозвать? – спросил юноша.
– Меня звать Любовь Николаевна, я сегодня не в настроении, Алексей Георгиевич, Вы же остаетесь на одну ночь? – с недоумением спросила хозяйка.
– Конечно, я не заставлю Вас терпеть неудобство после одного дня, Любовь Николаевна! – с некой долей радости воскликнул Алексей.
Алексей Георгиевич говорил очень уверенно, можно сказать он был настоящим оратором. Из своего самолюбия, или просто от незнания дома он выбрал самую большую комнату – спальню ныне покойного мужа хозяйки. Справа от двери находилось кресло, а рядом с ним маленький столик, здесь была стопка газет. По центру находилось что-то похожее на ковер, а слева было множество картин, писанных мужем. На одной из них была сама Любовь Николаевна, изображенная у реки, счастливая улыбка, держа в руке розу, которая блистала, не менее самой хозяйки. Рядом с рисунками был шкаф, в котором все было пусто, но в самом нижнем отделении лежала бумажка. Сложно что-то было разобрать, понятно, что это что-то на подобии стихотворения, которое было написано странными символами. С потерянными мыслями, неясной целью, синяками от насилия он лег спать. Любовь Николаевна зажгла свечку, встала на колени и начала горько плакать. Хоть юноша и слышал плач, он предпринял засыпать, несмотря на видимое плохое настроение женщины.
Рано утром, под рассвет, проснулся Алексей. Он долго смотрел в окно и наслаждался утром. Решив выйти из комнаты, тот направляется умыться, а заодно и поздравить с новым днем хозяйку. Идя по коридору, заглядывая на кухню и в комнату Любовь Николаевны ее самой не было. Юноша не особо думал, где его спасительница, умывшись, он вышел из дома и стал гулять по деревне. Там вдалеке на лугу, ходила хозяйка и собирала цветы. Все-таки молодой человек решился подойти. Но даже когда он подошел, женщина вообще не обратила внимание.
– С добрым утречком, Любовь Николаевна! Как Вы? Как ночь? – любой бы на его месте стыдился таких вопросов, слыша плач, но Алексей был не любым.
– Доброе, – без всякого веселья ответила хозяйка, – Хорошо спалось.
– Неужто Вы больше ничего не скажете? – с изумительным взглядом промолвил юноша.
– А что мне говорить? Как я несчастна? Как я страдаю каждую ночь уже пять лет без своего мужа? В одиночестве сижу и плачу? Или может про то, как у меня нет веры ни во что, как все вокруг для меня уже темное и бесцветное? Что я немолода, и мне до конца своих дней будет суждено быть такой, я предана своему мужу – и не заменю его ни на кого никогда! – с болью произнесла маленький монолог хозяйка.