Доверие – вещь хрупкая. (с) неизвестный
Две тысячи десятый год. Ноябрь месяц. Солнечный день. Чистые пруды. Бар «Рок-н-ролл». «Пылающий костёр» занимается бизнесом. Бойцы окраин дают о себе знать.
Крёстный отец и его гнев
– Что ты сказал?! – Крёстный отец «Пылающего костра» раздражённо закурил и уменьшил громкость музыки.
– А ты что, мать твою, оглох?!. – Капо снял элегантные кожаные перчатки, бросил их на добротный стул и тряхнул головой.
– Как зовётся эта банда?! – голос босса набрал металлический оттенок, он злобно кинул свою любимую Zippo на стол и выдохнул первый за день дым.
– «Голодные волки», босс. – Капо встал по стойке «смирно». – Не знаю как ты думаешь, но по-моему, ребята серьёзные.
– Ещё бы! По-твоему! Это мы, мать, серьёзные! – Крёстный пылает яростью, и с остервенением затянулся и запел себе под нос. – Я неуклонно стервенею с каждым часом.
– Что?
– Да ничего. Вбей это в свою тупую черепушку! – Перехват дыхания.. – И запомни, Слав – это не хрена не главное, кто круче. Они давно у дел. «Альфа-Банк» крышуют. И арбатское HARD ROCK KAFE. Спокойно жить не дают где-то с конца девяностых, волки позорные.
– Крёстный, – Слава отважился перебить босса. – Мы же с тобой почти ровесники. Тебе в девяностых и двадцатки не было.
– Заткнись! – Босс почти почернел от злобы и с диким раздражением запустил руки в волосы. Снова небольшой перехват дыхания и вернул руки на стол. – Твоё дело отрядом командовать, и, если потребуется, руками-ногами махать. – Сжал-разжал руки. – Мне за тридцать лет перевалило, а тебе всего двадцать шесть, Слав. Когда я стал крёстным отцом, ты ещё в Бутово не появился.
– Ты откуда знаешь?!
– Я твой крёстный отец!
Внезапно ожил телефон. Босс ткнул в кнопку громкой связи.
– Что?!
– Стас! Иришка прикатила!
– Одна?
– Да.
– А Федя где?!
– Мне почём знать? Иришка на нервах, босс. Ножик свой крутит и во мне дырку готова сделать.
– Олух! Дай ей трубку, живо! Это приказ, Валентин!
Шум и крики на том конце провода. Слава расслабился, когда Стас раздражённо махнул ему, чтобы присел. Даже плащ скинул, и аккуратно повесил на спинку стула и вольно закурил. Из телефона раздался женский голос с ноткой раздражительности и сильного гнева.
– Здорово, муженёк.
– Федя где, растяпа?!
– Не ори мне в ухо, полудурок! Федя у твоих родителей. После задания завезла.
– Хвала Одину! – Босс вознёс руки и лицо к белому потолку. Славка только рот скривил и сладко затянулся. Просто понял, что и это дерьмо снова он с братом будет разгребать. Опять.
– Рано, дорогой. После богов скандинавских будешь благодарить, и фруктовые жертвы им приносить. Говорю же, я после задания, родной. Брата твоего ранили.
– Где он?!
– В Склифе. Живой твой брат. Ему левое бедро легко цепануло. Сама его туда отвезла. Только оттуда. А мне правое плечо ожгло, плащ придётся снова штопать.
– Ира, мать твою, заткнись! – Крёстный отец был в полном замешательстве. – Самую быструю машину на выезд! Я выхожу.
– Люблю тебя, сумасшедший дурень.
– А я тебя, психопатка.
И отключился. Слава тряхнул головой, хрустнул шеей и потушил окурок. Крёстный отец блеснул своими голубыми глазами.
– Ты почему ещё здесь?! – И достал из-за пояса свой потёртый, проверенный временем, девятимиллиметровый ствол. Порылся в карманах пиджака и достал обойму. Оружие в руках делает его спокойным.
– Дык, жду ваших распоряжений, крёстный.
– А, понял, – босс отбросил ствол и щёлкнул Zippo. – Значит так. Передай Диме и своему отряду: пусть шерстят районы. Даже не думай, что эти уроды умнее нас. Докладывать будешь напрямую мне, ясно?! – и резко загнал обойму в ствол.
– Так точно, крёстный. – Капо встал и надел плащ и перчатки. – Остальным капо передать?
– Нет. Серёга придёт в себя и передаст. А теперь вали отсюда, – и дёрнул затвор.