Стимфалийская топь: Песнь о пернатом ужасе
В Аркадии сумрачной, где горы в небо вздымались,
Раскинулось болото, гнилью и тиной дыша.
Стимфалийская топь – проклятое место, где тьма поселилась,
И даже Гея, мать-земля, отвернулась, скорбя.
Не тростник там шелестел, не кувшинки цвели,
Лишь кости белели в трясине, да гниющий туман.
И над этим кошмаром, крылатые тени кружили,
Стимфалийские птицы – порождение мрака и ран.
Их перья – из бронзы кованые, клювы – как острые жала,
А когти – из стали закаленной, смерть несли на крылах.
Они стаями черными небо над топью терзали,
И крик их пронзительный сеял в сердцах только страх.
Не зерна клевали они, не рыбу ловили в воде,
А плоть человечью, что в топь забрела по незнанью.
И стрелы бессильны были против их брони стальной,
Лишь ужас и гибель несли эти твари в изгнанье.
Геракл, герой славный, к болоту тому подошел,
Задание царя Эврисфея – птиц этих злобных изгнать.
Он лук свой натянул, но стрелы от перьев скользнули,
И понял герой, что силой их не одолеть, не сломать.
Тогда Афина Паллада, богиня мудрости и битвы,
Два трещотки дала Гераклу, из бронзы Гефестом кованые.
И громкий их звон, словно молния в небе разрылся,
Птиц стимфалийских в ужас поверг, в бегство обратил их незваное.
Они взмыли в небо, крыльями воздух рассекая,
И навсегда покинули топь, проклятую землю свою.
Геракл же, победу одержав, к царю возвратился,
И слава его разнеслась по всему миру, как утреннюю зарю.
Но помните, смертные, о Стимфалийской топи,
О пернатом ужасе, что в ней когда-то царил.
Ибо тьма не дремлет, и зло может вновь возродиться,
И лишь храбрость и мудрость помогут нам мир сохранить.
***
Электра: Песнь о Мести и Пепле
В Аргосе древнем, под небом свинцовым,
Где тень Агамемнона вечно жила,
Росла Электра, дитя обреченное,
В душе ее буря, как в море волна.
Отец ее пал, от рук материнских,
Предательски в ванне, как зверь заколот.
И Клитемнестра, с Эгисфом коварным,
На троне воссели, забыв про свой род.
Электра, как лань, что лишилась защиты,
Смотрела на зло, что в доме творилось.
Сестра Хрисофемида, робкая, тихая,
К судьбе покорилась, с бедой примирилась.
Но в сердце Электры пылала лишь месть,
Огонь неугасимый, что душу терзал.
Она у могилы отца день и ночь,
Молитвы шептала, прощенья просила.
Орест, брат изгнанный, вернулся тайком,
Ведомый Аполлоном, богом возмездия.
Электра узнала его по кольцу,
И радость смешалась с предчувствием бедствия.
Вместе они план коварный плели,
Чтоб кровь за кровь пролилась в этом доме.
Орест вошел, как странник смиренный,
А в сердце его гнев, как пламя в соломе.
И пала Клитемнестра, вскрикнув от боли,
И Эгисф, дрожащий, молил о пощаде.
Орест свершил месть, как боги велели,
Но душу его терзали проклятья.
Электра стояла, в крови по колено,
И видела пепел, что месть породила.
Освобождена ли она от страданий?
Или лишь в пучину безумия вступила?
Судьба Электры – урок для потомков,
О том, как опасна слепая лишь месть.
И как важно помнить о милосердии,
Чтоб в сердце не поселилась лишь смерть.
И ветер аргосский, холодный и влажный,
Разносит по миру печальную песнь,
Об Электре, что мести себя посвятила,
И в пепле нашла лишь забвенья завесу.
***
Царь Афамант: Песнь о Безумии и Море
В Фессалии, где горы в небо рвутся,
И реки льют серебряный свой бег,
Царь Афамант правил, сильный, гордый,
Но рок судьбы настиг его навек.
Он был женат на Ино, дочери Кадма,
И дети их, Леарх и Меликерт, росли.
Но Гера, мстительная, злобная богиня,
За то, что Ино Диониса берегла,
Решила Афаманта погубить,
В его рассудок тьму и безумие влить.
И вот, однажды, в царском зале,
Где пир гремел и лилось вино рекой,
Афамант вдруг в ярости безумной,
Увидел в Ино львицу, злую, злую.
«Бегите! Зверь! Она нас растерзает!» –
Кричал он, меч вздымая над собой.
И в исступлении, сына Леарха,
Схватил и о скалу разбил рукой.
Ино, в ужасе, с Меликертом малым,
Бежала к морю, к скалам крутым.
Преследуемая мужем, обезумевшим,
Она нашла лишь выход в бездне синей.
С ребенком на руках, она взмолилась:
«Посейдон, услышь! Спаси меня и сына!»
И бросилась в пучину, в волны злые,
На верную погибель, без возврата.
Но Посейдон, владыка вод могучий,
Сжалился над Ино и Меликертом.