– Не нравится мне эта обстановка! Все идет не так! Какие-то люди непонятные мельтешат сзади! – виновато жаловался Филарет.
Лежа на спине, до пояса укрытый атласным одеялом, Филарет задумчиво курил, пуская аккуратные кольца дыма в потолок.
Широкий надувной матрац, размером два на два метра, был покрыт сверху зеленой шелковой простыней. И на ней вольно раскинулись Филарет и его женщина. Обнаженные.
– Тебе все это кажется. Мерещатся со страха шпики, непонятки. Тебе не к лицу ныть! Ты все время был для меня примером оптимизма! Посмотри, какая рядом с тобой женщина! Мы живем один раз! Бери от жизни все! – резко заявила лежащая рядом с ним женщина лет двадцати пяти.
Она была изящного сложения, но с большой аппетитной грудью, у нее были стройные, почти мальчишеские бедра и прямо-таки осиная талия.
Свою тираду она произнесла, не открывая глаз.
– У меня хорошо развито чувство «третьего» глаза. Если мне кто-то смотрит в спину, я обязательно это чувствую. Это достигается специальными тренировками. Не все это могут, но меня научили в армии. Я специально пошел к тебе не прямо, а через депо. На проходной сегодня тетя Валя дежурит. Это еще та бабуся: с виду божий одуванчик, а энергии в ней на танковую колонну хватит! Бабулечка всю войну в Смерше трудилась, у нее взгляд наметанный! Как-то пару приемов мне на досуге показала. Очень способствуют серьезному уменьшению здоровья нападающих. Ты же не знаешь, что если войти в наше депо в семь сорок пять утра, то в семь пятьдесят, прямо от конторы, идет «агээмка» на станцию Осокино-два, с одним пассажирским вагоном. Я сегодня проспал и решил воспользоваться деповским транспортом. Он обычно везет утреннюю смену на РЭП, а оттуда до квартиры Сереги два шага.
– Откуда мне знать? – протянула Лариса, садясь по-турецки. Она накинула на плечи тельняшку Филарета, спасаясь от легкого сквозняка, дующего от окна.
Одеяло сползло, и Игорь под грудью с небольшим задорно торчащим вверх соском увидел синяк, размером с компьютерную дискету.
– Хороший синячок! – заметил Филарет, рассматривая иссиня-черную гематому.
– Любимый муж постарался, но ты не отвлекайся, рассказывай дальше, – попросила Лариса.
– Прыгнул я не в пассажирский вагон, а в кабину к машинисту «агээмки», и она тут же поехала. Впереди шел похожий на меня парень из механического цеха. Тоже в куртке, синих джинсах и черной шерстяной шапочке-презервативе.
– Ты сильно отвлекаешься. У тебя болезнь – словоблудие! Ее лечат только поцелуями!
Откинув одеяло, Филарет увидел на ее бедре точно такой же синяк, как и под грудью.
– Это тоже любимый муж наградил? – стиснув зубы от ненависти, спросил Филарет.
– Он, родимый, он. Каждую неделю, как он говорит, надо реставрировать синяки! Знаешь, какая у него любимая поговорка?
– Откуда мне знать? Это же твой муж, а не мой.
– Первая заповедь мужчины, как говорит мой муж: придя домой – избей жену! Спросят: за что избил? Сразу отвечай: знал бы за что – убил бы! Вот согласно этой заповеди, каждую неделю два, а то и три раза он избивает меня. Делает он это всегда медленно, со сладострастной улыбочкой, пристегивая меня наручниками к батарее. После этого у него возникает сексуальное возбуждение – глаза горят, как фары автомобиля! – прошипела Лариса. Филарет неожиданно для себя фыркнул.
– Тебе смешно, а месяц назад он мне два ребра сломал! – пожаловалась Лариса.
– Скотина! Убил бы его!
– Ты против него щенок. Этот старый битый волк сожрет тебя и не поморщится. Он подполковник милиции – начальник отдела по борьбе с бандитизмом города, а ты простой инженер санэпидстанции, сосланный в этот поселок, который курица за день обойдет.
– Может, все мои напасти в последний год – происки твоего мужа?
– Время покажет, но не думаю, что он такой коварный. Это не в его духе! Набить морду, подстроить автокатастрофу – это его стиль, а слежка – это не по нему. Хотя кто знает? Все меняется, и люди тоже! Давай дальше рассказывай о своих сегодняшних приключениях! Фил, ты меня страшно возбуждаешь! Тащиться сто шестьдесят километров для встречи с тобой!
– На такой машине, как у тебя, всего час – полтора езды!