Земля шуршала под моими ногами, слегка подрагивая и будто вздыхая от каждого шага, затягивая и обнимая грузные ботинки. Вечер сгущался, неся аромат трав, а туман путался между деревьев, пряча под собой кустарник и низкорослые деревца, лишь островерхие ели протыкали его белую пелену, гордо возвышаясь в закатном солнце. Долгий путь из Москвы оказался позади с его вокзалами, пересадками, стуком колёс поездов и гулом электричек. Конечная станция Морозное встретила меня душным зноем, слепящим полуденным солнцем и совсем не оправдывала своё название. Дальше пришлось добираться на Буханке, которая подпрыгивала на выбоинах грунтовой дороги и опасно скрипела. Её водитель Савелий, мужичок средних лет, вздыхал и удивлялся моему желанию отправиться в столь неудобное путешествие и много говорил про рыбалку и охоту, я кивал и иногда поддакивал, чтобы поддержать разговор. Спустя пару часов грунтовая дорога окончилась тупиком.
– Всё, дальше пути нет, – сказал Савелий, – придётся идти пешком, там, поди, километров тридцать хода, а может, и того больше! Да и места дикие, наши туда не ходят, даже за грибами, побаиваются.
– Я подготовился, – сказал я, не пожелав вступать в дискуссию на эту тему.
Оплатив Савелию услугу, я отправился в путь. От грунтовки ускользала вдаль еле заметная тропинка, всё, как и рассказывал Никодим, виновник и главный зачинщик моего путешествия. Десять лет назад мы учились с ним вместе на медицинском, а после окончания университета он исчез, как в воду канул. Но где-то полгода назад неожиданно позвонил мне, и мы стали снова общаться. Оказалось, он вернулся в свою деревню, откуда был родом, и, по его словам, был рад этому и упорно звал меня в гости, я согласился, тем более что наконец вышел в долгожданный отпуск. Насколько глухая была его деревня под странным названием Белопы́ль, я осознал лишь сейчас, когда большая часть пути осталась позади. Чем дальше я уходил от грунтовки, тем более дикими казались места вокруг, я строго придерживался тропинки, которая виляла между деревьев и огромных валунов, будто была проложена по следам зайца, который пытался запутать следы, но других ориентиров не было, и я шёл, не сворачивая. Вскоре меня обступил лес, и я, словно заворожённый, смотрел ввысь, туда, где сплетались кроны исполинских деревьев. Птицы пели на все голоса, а солнце играло в листве, пуская по тропинке солнечных зайчиков. Я сделал несколько привалов и наконец, обойдя стороной островерхие скалы, будто клыки диковинного зверя, торчащие из густой листвы, вышел на опушку, когда солнце уже клонилось к закату и туман окутал деревья. К моей радости вдалеке я увидел деревню, её огни светились сразу за перепаханным полем, перейти которое оказалось не так просто, ноги вязли во влажной и пушистой земле, местами по колено. К деревне я подошёл грязный и уставший.
Как только я отошёл от свежей пашни, то увидел, как от крайнего дома деревни навстречу мне бежит девушка, словно порхая в своём лёгком голубом платье, она показалась мне похожей, скорее, на нежного ангела с распущенными каштановыми волосами, которые украшал венок из полевых цветов. Я невольно улыбнулся и остановился. Тем временем девушка оказалась совсем рядом, и меня окутал аромат мяты, мёда и ещё чего-то пряного и приятного.
– Вы же Иван? – с улыбкой спросила она и взяла меня за руку.
Я понял, что потерял дар речи, и лишь кивнул.
– Идёмте, Дима ждёт, уже и баню растопил! – улыбнулась девушка и потянула меня за собой. – Я Марья… Маша, его сестра!
– Очень приятно, – промямлил я, – со мной можно на ты.
Девушка засмеялась мне в ответ, и мы направились к деревне. Мимо нас прогнали коров, которые мычали и позвякивали колокольчиками на шеях. Старушка, гонящая сухой тростинкой своё немногочисленное стадо, поздоровалась с нами.
– Гость к Диме, – сказала Маша, показав на меня.
Я немного смутился, старушка посмотрела на меня своими водянистыми глазами и, улыбнувшись, заметила:
– Долгожданный гость пожаловал! – и подмигнула Маше.
Я заметил, как заалели Машины щёки, и почему-то смутился ещё больше, хоть я и не робкого десятка, вовсе не скромник. Маша помахала старушке рукой, и та, посмеиваясь, пошла дальше, а мы уже спустя несколько шагов оказались у входа в добротный бревенчатый дом, который я не ожидал увидеть в этой глуши. На пороге, широко распахнув дверь, стоял Никодим.