Астронавт

Кевин вылетел из двери, та незамедлительно автоматически закрылась за его спиной. На плече его висела сумка, в руке он сжимал куклу – не просто игрушку, а точную копию маленькой девочки, с мягкими каштановыми волосами и большими голубыми глазами, которые теперь смотрели на него с немым укором. Его собственные волосы торчали в разные стороны, тёмные круги под глазами выдавали бессонную ночь. Он нервно поправил воротник рубашки, которая явно была надета наспех, и бросил взгляд на часы. Время неумолимо утекало, как песок сквозь пальцы.

Подземная парковка встретила его холодным эхом шагов и приглушённым гулом машин. Воздух был пропитан запахом металла и масла, а свет фонарей отбрасывал длинные тени, будто пытаясь замедлить его. Кевин ускорил шаг, почти бежал, его ботинки гулко стучали по бетону. Вдалеке, у выезда, его уже ждало беспилотное такси – гладкий, серебристый аппарат, напоминающий каплю ртути. Двери открылись бесшумно, словно приглашая его в последний шанс.

Он впрыгнул внутрь, едва успев скомкать слова: «Космопорт, быстрее!» Кукла в его руке слегка покачнулась, и он инстинктивно прижал её к груди, словно боясь, что и её могут у него отнять. Машина рванула с места, и Кевин откинулся на сиденье, закрыв глаза. В голове проносились обрывки воспоминаний: крошечная ручка, сжимающая его палец, первый смех, который он слышал только через динамики, и обещание, которое он дал семь лет назад. Обещание, которое сегодня должен был выполнить.

«Я успею, – прошептал он, глядя на куклу. – Я должен успеть.»

Кабина такси была капсулой, отрезанной от внешнего мира. Стены, лишённые окон, мягко светились холодным голубоватым светом, создавая ощущение, будто он плывёт в безвоздушном пространстве. Два узких диванчика, обтянутых искусственной кожей, стояли друг напротив друга, готовые принять пассажиров. Кевин опустился на один из них, всё ещё сжимая куклу в руках.

Перед ним внезапно возникла голограмма – женщина в строгом деловом костюме, с идеально уложенными волосами и лёгкой улыбкой на лице. Её образ был настолько реалистичным, что на мгновение Кевин забыл, что это всего лишь программа. На лацкане её пиджака мерцал логотип корпорации такси, напоминающий стилизованную звёздную систему.

– Добро пожаловать, Кевин, – её голос был мягким, почти убаюкивающим. – Я ваш виртуальный помощник. Могу я предложить вам настроить интерьер кабины? Например, вы можете выбрать вид из окна: тропический пляж, горные вершины или, может быть, звёздное небо? Или, если хотите, я могу изменить свой образ и поведение. Учитель, друг, наставник… – Она сделала паузу, словно оценивая его реакцию. – Или, возможно, что-то более… интимное? У Вас есть специальная подписка для таких случаев.

Кевин сжал губы, чувствуя, как раздражение поднимается где-то глубоко внутри. Он резко махнул рукой, и голограмма исчезла, оставив его в полной тишине. Кабина снова стала пустой, безликой, как будто ничего и не было. Он вздохнул и посадил куклу на противоположный диванчик, прямо на место, где только что сидела голограмма.

– Ну что, – прошептал он, глядя на куклу, – остались только мы с тобой.

Её стеклянные глаза смотрели на него безмолвно, но в них, казалось, было больше понимания, чем в любом виртуальном помощнике. Кевин откинулся на спинку диванчика, закрыл глаза и попытался представить, как через несколько часов он наконец увидит её – свою дочь, ради которой он сейчас мчался через полгалактики.

Кабина погрузилась в тишину, нарушаемую лишь едва слышным гулом двигателей. Кевин сидел, уставившись на куклу, которая теперь казалась ещё более странной и нелепой в этой стерильной обстановке. Внезапно её глаза мягко замигали, и тонкий, почти детский голосок раздался из ниоткуда:

– Привет! Как тебя зовут? Кто я?

Кевин вздрогнул, но быстро взял себя в руки. – Кевин, – ответил он сухо. – А ты… подарок для моей дочери.

– О, как интересно! – кукла оживилась, её голос стал звонче. – А как зовут твою дочку? Сколько ей лет? Она добрая? Она будет со мной играть?

Кевин почувствовал, как в горле застрял комок. – Её зовут Аструд, – начал он, стараясь говорить спокойно. – Ей семь лет. И… да, она добрая. Очень добрая.