Глава 1: Пролог: Тень над Сектором 4
Холод в Секторе 4 был особенным. Он не просто кусал кожу; он въедался в кости, просачивался сквозь тонкие стены лачуг, смешивался с вездесущей пылью и копотью, образуя липкую, серую пленку отчаяния на всем. Воздух гудел низким гудением умирающих генераторов и воем ветра, рвущегося сквозь щели в брошенных небоскребах прошлого века. Где-то вдали лаяли одичавшие псы, их голоса сливались с приглушенными криками и грохотом обрушивающейся где-то кладки.
Бригс прижался спиной к шершавому бетону стены заброшенного корпоративного склада «Омникарго». Его дыхание вырывалось клубами пара в лунном свете, пробивавшемся сквозь дыры в прогнившей крыше. Рядом, сливаясь с тенями, замерли Рок и Кибер – его правая рука и левая, плоть и провода «Голема». Рок, массивный, с лицом, изборожденным шрамами старых боев, сжимал самодельный дробомет, его глаза, узкие щелки, сканировали темноту. Кибер, тощий, с нервными пальцами, вечно порхающими над карманным девайсом, ворчал себе под нос, подключая к взломанной панели энергораспределителя паутину проводов.
«Тише, Кибер, – прошипел Бригс, его голос был низким, хрипловатым, как скрип несмазанной двери. – Сканеры могут проснуться».
«Проснуться? Они тут спят мертвецким сном с тех пор, как „Омникарго“ свалило к своим хозяевам в Эдем», – буркнул Кибер, но пальцы его замедлились, стали осторожнее. На его виске мерцал имплант – грубая поделка, собранная из утиля, но позволявшая видеть тепловые сигнатуры и слабые электромагнитные поля. «Держи… еще пара минут, и я перекрою остаточное питание на решетку хранилища. Хлипкая защитушка для задворок».
Бригс кивнул, не отрывая взгляда от щели в стене. Отсюда, с высоты второго этажа разрушенного склада, открывался вид на Сектор 4. Море убогих строений, лачуг из гофрированного железа и пластика, нагроможденных друг на друга, как грибы после дождя на гниющем пне. Улицы – скорее, тропы между горами мусора и ржавых конструкций. Тусклые огоньки редких костров или керосиновых ламп мерцали внизу, как светлячки в болоте. Запах – смесь гари, разложения и химической гнили – был постоянным спутником, фоном жизни, точнее, выживания.
И над всем этим мраком, на самом горизонте, за непроницаемой энергокуполом, сиял. «Новый Эдем». Архипелаг башен из стекла и хрома, устремленных в вечно чистое небо, которое они сами себе создавали. Свет от него был холодным, искусственным, но таким ярким, что казалось – там всегда день. Он резал глаза, этот свет, напоминая о пропасти, которая лежала не в километрах, а в мирах между «ними» и «остатками». Мирами, которые охраняли не стены, а Алгоритмы Богов.
«Готово!» – Кибер щелкнул переключателем. Глухой щелчок, и массивная решетка, перекрывавшая вход в хранилище энергоячеек, с тихим скрежетом поползла вверх. Пахнуло затхлостью, маслом и озоном.
«Пошли, быстро», – скомандовал Бригс, первым нырнув в темный проем.
Внутри царил полумрак. Ряды стеллажей, покрытых пылью и паутиной, уходили вглубь. На них, как драгоценные камни в помойке, лежали стандартные энергоячейки «Нова-Квант». Не новейшие, но для Сектора 4 – источник жизни. Они питали импровизированные фильтры воды, слабые обогреватели лачуг, оборудование подпольных клиник и, конечно, девайсы «Голема».
«Бери по шесть на рыло, больше не утащить быстро», – распорядился Бригс, уже срывая с ближайшего стеллажа тяжелые синие цилиндры. Рок, фыркнув, взял по восемь в каждую ручищу. Кибер запихивал ячейки в свой объемистый рюкзак, бормоча что-то о КПД и емкости.
Работали молча, эффективно. Только скрежет металла по металлу, тяжелое дыхание. Бригс чувствовал знакомое напряжение в плечах, адреналин, смешанный с горечью. Каждая такая кража – капля в море нужды. Система высасывала ресурсы из Остатков, как вампир, оставляя лишь объедки. А они, «Голем», были ворами, выковыривающими крохи из зубов монстра.
Внезапно, сквозь дыру в крыше, пробился не просто лунный свет. Над Сектором 4, прямо над их головами, вспыхнул гигантский голографический проектор. Воздух завибрировал, и в небе, мерцая сине-золотыми тонами, возникла сцена. Идеальный парк с изумрудной травой, которой не было в Остатках десятилетия. Молодая пара, красивые, ухоженные, с безупречными улыбками, каталась на антигравитационном велосипеде. Ребенок с серебристыми волосами смеялся, пуская мыльные пузыри, которые превращались в миниатюрных сияющих птичек. Голос, бархатный и убедительный, заполнил пространство: