Скачать все книги автора Владимир Наумович Михановский
«Эта история воссоздана на основании отрывочных заметок советского специалиста, который работал в маленькой буржуазной стране Оливии в рамках ООН во время описываемых событий.
В это время в Оливии возникла прогрессивная студенческая организация, которая впоследствии объединилась с демократическим рабочим движением, направленным против всесилия капиталистических монополий. В частности, мощная североамериканская компания «Уэстерн» пыталась крупное научное открытие, сделанное ведущим физиком страны, использовать в своих корыстных целях, для создания оружия массового уничтожения…»
«С невыразимой тоской смотрю я на серебристую звездочку, ярко горящую в черном небе. Это «Изабелла». Час назад она стартовала с Нептуна курсом на Землю. Я смотрю, смотрю не уставая на серебристую звездочку, не будучи в состоянии вытереть соленую влагу, застилающую глаза.
Я являюсь как бы составной частью Крониуса, точнее – его мозгом. Этот дрейфующий корабль полностью и практически мгновенно подчиняется моим командам. Но такое послушание досталось мне дорогой ценой. Все тело мое изрезано, и тысячи электродов и датчиков жадно приникли к каждому нерву…»
Бродвей покачнулся и медленно поплыл перед глазами. Мендор судорожно ухватился за никелированный поручень, окольцовывающий шикарную витрину подарочного магазина. Мозг Мендора работал особенно быстро и чётко, как всегда в минуту опасности. Что означает аварийный сигнал?… Через десять секунд заключение было готово: оказывается, в организме иссякла броунова жидкость, необходимая для нормальной работы нервных ответвлений… Если в течение часа Мендор не раздобудет хотя бы маленький флакончик жидкости Броуна, будет худо, очень худо… Его ничто тогда не сможет спасти… Через какой-нибудь час Мендор рухнет безжизненной массой на чёрное зеркало асфальта. К нему подскочит полицейский джип, и двое здоровенных верзил втолкнут туда безвольное тело Мендора… Картина получилась настолько явственной, что Мендор на миг прикрыл веки.
Капитан Владимир Искра вышел в переходную камеру. Массивный герметический люк бесшумно закрылся за ним. Вспыхнуло автоматическое освещение, и капитан двинулся по пути, ставшему таким привычным за четыре года полёта. Тускло поблёскивали нейтритовые стены узких коридоров, успокоительно мерцали изумрудным светом «кошачьи глаза» аварийной сигнализации, волнообразно бегущие по покатому потолку.
Путь был не так уж близок – километров шесть. Можно было, конечно, воспользоваться подвижной лентой, но капитан предпочёл пройтись. Весело горели множественные солнца, лучи их бежали почти параллельно упругому полу (было раннее утро). Щебетали невидимые птицы. Время от времени налетал упругий порыв ветра, и Владимир Искра с наслаждением вдыхал запах хвои. Детство своё Искра провёл в заповедных сосновых лесах Белорусского интерната, и куда бы потом ни забрасывала его непостоянная судьба астронавта – капитан на всю жизнь сохранил любовь к звукам и запахам соснового леса. Поэтому и кондиционер «Дракона» был включён на «сосновую рощу».
«Если б я не выбрал в тот день приморскую дорогу, и если б не стояла такая жара, и я не притормозил свой магнитоход у бара-автомата и не вышел напиться – ничего бы не случилось. И я по-прежнему ничего не знал бы о судьбе моего друга Германа Альфи, с которым мы разошлись из-за глупой размолвки восемнадцать лет назад, перед самым его уходом в какой-то дальний рейс.
Но, пожалуй, главным оказалось то, что сэндвичи в крохотной закусочной подавались почему-то не на бумажных салфетках, а на обрывках магнитной ленты, применявшейся в первых биокнижках, в которых можно было записывать мысли, ничего не произнося вслух…»
«С чувством трудно передаваемого восторга наблюдал доктор Антон ван Клепсидра за продолговатой вертикальной туманностью, медленно возникающей в глубине прозрачного контейнера.
Не один десяток лет ждал он этой минуты. До сих пор опыт наладить не удавалось. Белковые цепи распадались, не достигая необходимой степени сложности. Барахлил дешифратор наследственной информации. В самый неподходящий момент отключалась триггерная цепочка – одна из полумиллиона, – или перегорал фотоэлемент, или, наконец, нарушалась координация приборов. Что сделаешь? Слишком уж сложной – соответственно своему назначению – была установка доктора Антона ван Клепсидры. Такую дерзкую цель еще не ставил перед собой никто. Доктор задумал ни много ни мало – вырастить в белковой среде собственного двойника. Да, именно так. Получить с помощью сложных аминокислот еще одно точно такое же существо, сорока четырех лет от роду, с крючковатым носом, косматыми бровями и ныряющей походкой. С привычкой по ночам курить, а утром пить крепчайший кофе. Со скверной манерой покрикивать на сотрудников…»
«Ныряя в глубокий космос, корабли землян, как правило, обходили систему Сириуса. Дело было не в мощности пульсолетов: звездолеты Свободной Земли давно уже научились покорять пространство.
Сириус, однако, оставался в стороне, поскольку был признан малоперспективным с точки зрения одной из основных целей космических полетов – обнаружения в пространстве разумной жизни. Лишь сравнительно недавно один корабль по чистой случайности оказался в районе далекого гиганта.
Капитан решил воспользоваться случаем и превратить нужду в добродетель, занявшись исследованием вопроса: в самом ли деле справедлива устоявшаяся гипотеза об отсутствии разумной жизни в районе Сириуса!..»
Книга также выходила под названием «Берег надежды».
«Цивилизация, которая возникла на предпоследней планете яркого гиганта Сириуса, по праву считалась старейшей в Галактике.
Крон Фур был подлинным сыном Третьего яруса. Ему и общаться не приходилось с жителями первых двух ярусов, счастливчиками, которые знали, что такое вольный воздух, напоенный дыханием настоящей зелени…»
– Это? – у человечка был приятный голос, а движения точны и гармоничны. Он толкнул палкой в костер несколько лент, выпавших из огненного круга, и сказал. – Это инфория.
– Инфория? – мне показалось, я ослышался.
– Ну да, старая информация. Уже использованная, – счел нужным пояснить маленький человек, глянув на мое вытянувшееся лицо.
– Понятно, старая информация, никому не нужная, – бодро сказал я, подумав, как он странно одет.
– Это? – У человечка был приятный голос, а движения точны и гармоничны. Он толкнул палкой в костер несколько лент, выпавших из огненного круга, и сказал: – Это инфория.
– Инфория? – Мне показалось, я ослышался.
– Ну да, старая информация. Уже использованная, – счел нужным пояснить маленький человек, глянув на мое вытянувшееся лицо.
– Понятно, старая информация, никому не нужная, – бодро сказал я, подумав: «Как он странно одет!»
«Чтобы попасть на Синее озеро, нужно пересечь поле гречихи и пройти рощу, где в мирном содружестве обитают представители чуть ли не всей земной флоры – от сибирского кедрача до южноамериканской секвойи, где можно – в соответствующее время года, конечно, – встретить и подмосковный подснежник, и киргизский тюльпан. Такая «широта диапазона» достигается тем, что каждое растение отсека обитает в собственном микроклимате, который поддерживается скрытыми в почве системами…»
«…Так и есть – на какую-то долю секунды он, видимо, расслабился, отключился. Впрочем, этого времени оказалось достаточно, чтобы с выпуклой поверхности огромного сфероэкрана успели исчезнуть разгневанные валы, крутящиеся воронки, пенящиеся волны – словом, то, что в сценарии испытаний обозначено как «штормовая водная преграда». Тобор преодолел-таки акваторию, правда, Суровцев бросил наметанный взгляд на табло и нахмурился, – не так быстро, как хотелось бы…»
– Гм… Темная штука. Я, собственно, пришел не за этим. – Сосед деликатно перевел разговор на другую тему и начертил руками в воздухе круг. – Внук, поверите, прямо голову прогрыз… А в магазине сейчас, как на грех, не достанешь… Ну, я к вам, так сказать, и пришел…
– Конечно, конечно, – засуетился учитель, – мне он ни к чему. Только куда запропастился – ума не приложу! Разве что в чулане?.. Это идея!.. Идемте-ка в чулан.
Учитель оставил разворошенный письменный стол и двинулся к выходу. Следом засеменил сосед.
Есть в мировом спорте загадка, которая до сих пор не разрешена. Хроники отмечают, что во время одной из древнегреческих Олимпиад, которая проходила две с половиной тысячи лет тому назад, прыгун в длину покрыл такое расстояние, которое более чем вдвое превосходит наивысшие достижения современных спортсменов. В чем же тайна древнего прыжка? Повесть «Тайна олимпионика» выстраивает космическую гипотезу, объясняющую этот парадокс.