Скачать все книги автора Николай Трофимович Чадович
Ватага – так называют себя люди из провинциального городка Талашевска, объединенные общим желанием выжить в кошмаре страшного катаклизма, где смешались все времена и страны. Путешествуя из мира в мир, герои доходят и до вожделенного Эдема, оказавшегося насамом деле не таким уж и райским местечком, и до Будетляндии, обитатели которой перешагнули в счастливый двадцать второй век, но, полностью лишив себя агрессивности, оказались беззащитны даже перед дикими кочевниками. И повсюду преследуют ватагу главныесилы зла – коварные и безжалостные аггелы, и жестоким схваткам с ними не видно конца.
Костя Жмуркин – человек редчайшего дара, о наличии которого он сам, как это обычно бывает, даже и не догадывается. Любой человек или предмет, ставший объектом симпатий злополучного Кости, обречен на полный и неизбежный крах, сколь бы преуспевающим и неуязвимым он ни казался. Под воздействием этого ужасного и абсолютно неуправляемого дара гибнут идеи и люди, отказывает сверхнадежная техника, разваливается могучая сверхдержава. Нет конца и края всем Костиным несчастьям, так же как и нет средства обезвредитьзаложенную в него «бомбу». На фоне этой трагической безысходности кажутся жалкими и ничтожными все невзгоды, посетившие нас и нашу страну в последние годы. Читайте остроумный и удивительно своевременный роман Юрия Брайдера и Николая Чадовича, и многое, еще недавно бывшее для вас тайным и невероятным, станет простым и понятным.
Как это ни прискорбно для любителей фантастики, мы можем сказать точно чудес не бывает. Потому что в нашей доблестной милиции существует Особый отдел, который с этими самыми чудесами борется, и притом весьма успешно. Его сотрудникам не страшны ни черные маги, ни русалки, ни мертвые двойники действующего президента, ни таинственные пришельцы из ниоткуда. Слегка побаиваются они только собственного начальника. Поэтому кому как не им расследовать дело о серии загадочных взрывов, сотрясающих пределы нашей Родины и ее не в меру независимых соседей? Итак, подполковник Кондаков, майор Цимбаларь, лейтенант Лопаткина и примкнувший к ним карлик Ваня Коршун получают новое задание.
Этот поход должен был принести великую славу Ганеше и новую родину всем ариям. Северные земли содрогнулись бы от поступи боевых коней и оглохли от бряцанья оружия. Но как одна песчинка, принесенная ветром, способна сбросить в ущелье огромный камень, так одна душа может изменить волю сотни богов и… соответственно, ход истории. Чем и занялся на этот раз Олег Наметкин, пациент закрытой психиатрической клиники, метко прозванный главврачом Котярой «душеходцем» за способность подселяться в тела предков. Опыт вмешательства в историю у Олега уже имелся. И весьма успешный. Но теперь Наметкину предстояло дело непростое: стать принцем, возглавить военную оппозицию и предотвратить нашествие. А перед этим в своем времени – ни больше ни меньше как умереть. Изящно и таинственно. С верой в будущее.
«Было почти семь двадцать, когда Гиб, держа под мышкой пакет с завтраком, спустился в метро. Каждое утро на этой станции собирались все, кто из района Девятой кольцевой ездили на работу в Двадцать Третий закрытый сектор.
Минут десять Гиб бегал по перрону, прежде чем ему удалось втиснуться в переполненный, набитый, как солдатская могила после решающего сражения, вагон…»
«Грохот раздался после полуночи, когда бодрствовала только дежурная смена. Палубы и стены Компаунда задрожали. Он сдвинулся с места и медленно пополз вверх по склону, вспарывая почву на десятки метров вглубь и сминая на своем пути скалы. В переполненных жилых секциях, в коридорах, оранжереях, ангарах проснулись тысячи людей. Скользя в полной темноте по все более и более наклоняющимся поверхностям палуб, они, проклиная все на свете, пытались поудобнее устроить свои надувные матрасы и раскладушки. В вентиляционном колодце сорвался один из огромных кондиционеров и полетел вниз, давя и калеча тех, кто устроился на ночлег в прохладе воздухозаборных каналов…»
«Сначала была только боль – огромная, черная, вечная. Все его естество, казалось, целиком состояло из этой боли. Он различал десятки ее оттенков, она пульсировала в каждом нерве, в каждой клетке, она жила вместе с ним, то собираясь в один непереносимо мучительный комок, то кипятком растекаясь по всему телу. Была боль, которая будила его, вырывая из омута небытия, и была боль, которая ввергала в состояние, мало отличимое от смерти. Потом появился свет – тусклый, красный, сам по себе ничего не значащий. Время шло, свет постепенно разгорался, а боль мало-помалу стихала…»
Я присел, и хотя волнение, вкупе с чужими линзами, мешало мне сосредоточить взор на чем-либо определенном, все же отметил про себя, что профессор удивительно молод. Ну от силы лет на десять старше меня. А может, и того не будет. Интересно, когда же это он все успел? Ведь говорил же я себе тысячу раз – брось без дела шататься по улицам и в выходные спать до обеда, берись за ум… Тоже мог бы уже профессором стать. Или, в крайнем случае, завотделом горизонтов и Проблем… Как Авдей Кузьмич.
– В патруле, как раньше.
– В патруле нужны ребята молодые, хваткие. И чтоб внешний вид был соответствующий. А на тебя глянуть тошно. Не милиционер, а чучело гороховое. Таким как ты в КПЗ самое место. Хоть глаза никому не мозолишь. Да и тебе так спокойней. Как-нибудь до пенсии дотянешь. Сколько тебе осталось?
– Десять лет и семь месяцев… Только не могу я в КПЗ.
– Опять двадцать пять! – Начальник даже слегка пристукнул по столу ладонью, что случалось с ним крайне редко. – Ну почему? Толком объясни!
«В первый из назначенных им кабинетов они вошли решительным шагом и, можно было бы даже сказать, плечом к плечу, если бы только плечо младшего не находилось на одном уровне с брючным ремнем старшего.
Хозяин кабинета – самое крайнее, но весьма немаловажное звено в длинной чиновничьей цепи, намертво опутавшей то самое дело, ради которого эти двое явились сюда спозаранку, – молча водрузил на нос роскошные очки, больше всего похожие на прицельное устройство какого-нибудь суперсовременного оружия, и принялся изучать заявление с таким видом, словно намеревался обнаружить между строк некий другой, выполненный тайнописью текст. Оставив на бумаге добрую дюжину загадочных карандашных пометок, он, наконец, закончил чтение и заговорил, но почему-то не с отцом, а с сыном. Это была плохая примета…»
Арестованных 6
Умерших за истекшие сутки 0
Военнопленных 0
Директор бюро информации.
Принято по космической связи Оперативная сводка Главного штаба Сил обороны Федерации Зизайн.
Вчера в 6 час. 80 мин. 3-й экспедиционный флот, проводивший операцию по деблокированию стратегической базы «Диадема» в системе звезды Элтвиша, был атакован боевыми кораблями противника. Разведданные, имевшиеся в распоряжении штаба флота, не допускали возможности внезапного появления в данном районе столь крупных сил врага. Сражение с самого начала приняло характер ряда единоборств между отдельными кораблями, что не позволило применить имевшееся на «Диадеме» тяжелое противокосмическое оружие. Перелом в пользу противника наметился на исходе суток, когда вспомогательные эскадры Хагмура и Кедра, уклонившись от участия в бою, покинули систему звезды Элтвиша. В настоящее время связь с большинством кораблей 3-го экспедиционного флота отсутствует. Достоверно известно о гибели 18 боевых единиц, в том числе флагманского катафракта «Геркулес». Потери противника уточняются.
Он понимал, что обречен, что процессы некроза в организме станут необратимыми гораздо раньше, чем спасатели, неминуемо сбитые со следа улетевшим дальше, в прошлое, темпером, отыщут его здесь. Он мог бы легко и безболезненно умертвить себя, но мысль об этом даже не приходила ему в голову, хотя смерти он не боялся.
Люди его эпохи жили так долго и умирали так редко, что он уже давно забыл, что такое – страх смерти.
Время от времени небо и деревья перед его глазами теряли цвет и четкость, как бы удаляясь куда-то, и только ослепительный блеск солнца пробивал черный туман.
«Инспектор, как всегда, нагрянул без предупреждения. Сбылись мои кошмарные сновидения! Во всех деталях сбылись! Не знаю почему, но эту сцену я всегда представлял именно так: в промозглом ноябрьском мраке мотаются за окном голые ветки, тусклая электролампочка бросает по всей комнате неясные тревожные тени, что-то таинственное шуршит в углу… И вдруг – протяжный пугающий скрип двери, той самой двери, которую я (точно помню) совсем недавно запер на два поворота ключа…»
«По широкой мощеной дороге, проложенной еще в незапамятные времена от Нильских переправ к Городу Мертвых, толпа голых рабов с пронзительными воплями тащила огромную каменную глыбу. Человек двадцать натягивали веревочные лямки, дюжина подкладывала катки, и еще столько же орудовало сзади рычагами. Надсмотрщики бегали вокруг и помогали рабам плетьми…»
«Стояло странное лето.
Женщины носили платья, сшитые, словно костюмы средневековых шутов, из разноцветных асимметричных лоскутьев. В июне холодные ливни положили рано вышедшие в трубку хлеба; весь июль бушевали ураганы (явление для этих мест совершенно необычайное), как спички, ломая дубы и вязы, помнившие еще времена Яна Собесского и Карла XII Шведского; в первых числах августа навалилась прямо-таки тропическая жара…»
– …И предлагают объединить усилия в деле познания мира, – закончил я несколько упавшим голосом.
– Эх, мне бы твои заботы! – с такими словами инопланетянин пронесся мимо.
Вскоре я убедился, что космические корабли в Галактике встречаются так же часто, как рыболовные шаланды в черноморских лиманах. Правда, все они, как один, обменявшись со мной приветствиями (кто дружелюбно, кто холодно, а кто и с непонятной иронией), исчезали вдали. Наконец какой-то неудачник, неподвижно висевший в пространстве между Сириусом и Канопусом, выслушав мою сакраментальную фразу, кратко ответил: «Подгребай!» Я резко затормозил, умер, превратившись во всепроникающее излучение, потом воскрес, материализовавшись, и, еще не очухавшись, причалил к чужому кораблю. Формой он походил на огромный бублик, составленный из множества других бубликов поменьше. Обшивка корабля на одном из этих бубликов была снята, и двое инопланетян копались в обнаженных механизмах. Скафандры их Запоминали канцелярские шкафы со множеством отделений. У одного скафандр был малиновый, у другого желтенький в полоску.