Скачать все книги автора Геннадий Мартович Прашкевич
«– Хочешь выпить?
– Да, – сказала она, рассматривая календарь. И упрямо оттопырила губу: – Только не эту дрянь. В ней привкус песка. Или пыли.
– Но это придает вину своеобразный оттенок. Это самое вкусное, что есть на Марсе.
– Я согласна на самое невкусное, что есть на Земле.
Лейя упрямо наклонила голову…»
«Не говорите мне про открытия.
Какие, к черту, открытия в наши дни?
Открыть можно дверь, но никак не древнего зверя…»
Не должно быть тут никакой, даже бледной, травы под голыми рыжими стенами, но ведь растет… Бледная, нежная… Рахитичная, но растет… Наверное, где-то перед стеной проходят трубы отопления.
Валентин недоуменно повел плечом.
Удивила его, собственно, не трава, чего в траве удивительного? – трава и зимой может прорасти на обогретом месте. Удивила Валентина желтая палая листва под голой стеной. Обычно в таких вот запущенных дворах сухую листву наметает ворохами, но в этом дворе нигде, ни в каком его закутке не было ни одного дерева, даже самого захудалого.
И опять гул истории… Эта книга – тематическое продолжение романа Геннадия Прашкевича «Секретный дьяк». Первая половина XVII века. В «Носоруком» русские казаки по приказу царя Алексея Михайловича в тундре на Индигирке ищут живого мамонта. В «Тайне полярного князца» знаменитый землепроходец Семен Дежнев устраивает жизнь на новой реке Погыче. И снова – малоизвестные события, и снова невероятное ощущение погружения в историческое время, изложенное в книге Геннадия Прашкевича.»Вы один из немногих, кто ныне умеет писать настоящие исторические романы», – писал Борис Стругацкий автору. Это, действительно так, не будем спорить… Будем читать.
– Обалдел? Шесть часов, бля!.. Шесть утра! Ты вдумайся! Всего-то шесть утра! Я и открыл только потому, что ждал приятеля…
– Не жди. Не приедет приятель.
Зимин смотрел на Чирика без интереса.
Ну, Чирик. Много на свете таких Чириков.
Если отвлечься от того, что в прошлом стоит за плечами Чирика, на первый взгляд вполне нормальный, даже чем-то привлекательный придурок. Наверное, каждый день раскланивается с соседями. Наверное, при случае занимает соседям червонец до получки. Делится хлебом и солью. Плечист. Такой за себя постоит. Бородат. Решителен. В глубине глаз, правда, прячется некоторая неуверенность, но это не каждый увидит…
«Филза – дрянь.
Одетым филзу не едят.
Не вырубись на аварийном модуле кондиционеры, никто бы вообще не узнал, что филзу можно есть. Иногда она появлялась в кубриках боевых кораблей – всегда в зоне сражений, в пространстве, засиженном спейсвурмами, – никому в голову не приходило пробовать ее на вкус. Ну, плавают в воздухе зеленовато-серые неаппетитные обрывки, кстати, ухватить их нельзя – пальцы проходят сквозь странное вещество, как сквозь воздух. Семь десантников, оказавшихся в отстреленном от корабля модуле, сходили с ума от жары, если, конечно, температуру за семьдесят градусов по Цельсию можно назвать жарой. Голые, обожженные, трое суток они умирали без воды и пищи, пока черному парню по кличке Кокс не пришло в голову попробовать филзу. Она выдавливалась перед ним прямо из пространства – зеленовато-серая, неаппетитная, еще и с синюшным нездоровым отливом. Черный Кокс машинально протянул руку, и на этот раз она не прошла сквозь филзу…»
Все повести этого тома связаны атмосферой тайны, необычности, и в то же время глубоко реалистичны. Герой теряет память при авиакатастрофе и пытается понять, в какой же реальности он теперь находится: в пути с красноармейцами в Шамбалу, на допросах в НКВД, или в обыкновенной компьютерной лаборатории по разработке новых игр? («Нет плохих вестей из Сиккима»). Некое межзвездное существо, пытающееся помочь такому же своему приятелю, контрабандно приторговывающему живыми видами с планеты Земли, потерпев аварию, разыскивает свои сущности, постепенно проникаясь той мыслью, что люди на считавшейся «неразумной» планете – все же разумны. («Подкидыш ада»). Наконец, в повести «Русский струльдбруг» раскрывается трагическая история первых бессмертных, созданных в секретной лаборатории; один из них – русский; на территории будущей русско-китайской автономии он пытается понять, что же принесло ему (и ему подобным) бессмертие?
Том открывается романом «Дэдо» (так когда-то прозвали знаменитого художника Амедео Модильяни) – о будущем, лишенном искусства. Герой романа марсовой матрос Семен Юшин – единственный, кто уцелел из экипажа броненосца «Орел», погибшего в Цусимском бою. Именно Юшину выпадает удача возродить в далеком холодном будущем искусство, вернуть связь будущего с прошлым. В повести «Другой» («Парадокс Каина») рассказана история еще одного бессмертного – в азиатском варианте; кто-кто, а генетики никогда не смогут оказаться в стороне ни от каких политических страстей, даже самых страшных. Наконец, о чрезвычайно далеком будущем, отдаленном от нас миллиардами световых лет, идет речь в повести «Костры миров». Обстоятельства подталкивают героя к конкретному выбору: против кого он? с кем он? Но ведь все мы во Вселенной – родственники, по происхождению. Значит, любая война в Космосе – война гражданская. А в гражданских войнах не бывает победителей.
Приключенческая фантастика, герои которой встречаются не только с загадочными доисторическими тварями, пережившими целые эпохи, но и с людьми, нравы которых не уступают нравам доисторических тварей. Повесть «Великий Краббен» вызвала в свое время величайшее неудовольствие советской цензуры, и весь тридцатитысячный тираж этой книги был уничтожен. Это, впрочем, нисколько не повлияло на характер весьма энергичного богодула Серпа Ивановича Сказкина, продолжившего свои веселые похождения и в «Территории греха», и в «Малом из яйца», и в «Последнем капустнике». Встречаются герои Геннадия Прашкевича и с иной, возможно, межзвездной жизнью («Соавтор», «Игрушки детства», «Перстень на три желания»), а рассказ «Я видел снежного человека» примечателен еще и тем, что написан он был автором еще в школе, где-то в самом конце 50‑х годов прошлого века. Но читается до сих пор.
Книга о великом английском писателе, открывшем совершенно новые пути в мировой литературе. Его фантастические романы («Война миров», «Машина времени», «Человек-невидимка», «Остров доктора Моро», «Когда спящий проснется» и другие), романы реалистические («Бэлпингтон Блэпский», «Кстати о Долорес», «Тоно-Бэнге», «Мистер Блетсуорси на острове Рэмполь», «Анна-Вероника», «Необходима осторожность»), автобиографические и публицистические эссе («Мораль и цивилизация», «Предвиденья», «Война, что положит конец войнам», «Россия во мгле», «Опыт автобиографии», «Наука и мировой разум») показали долгий и сложный процесс вырождения викторианского человека, превращение Человека разумного в новый жалкий, ничего не значащий вид. Личные разочарования отдельного человека обычно ничего особенного не значат для всего общества в целом, но разочарования таких личностей, как Уэллс, несомненно, меняют настроения общества. Об этом и рассуждает известный писатель в эссе, посвященном жизни и творчеству Герберта Джорджа Уэллса.
«Раньше я не работал с пенсерами.
Помогал, да. Но пенсерам многие помогают.
Все мы из океана. Все мы родственники – по предкам. Все одной крови, что там ни говори. В штампах (и в штаммах) есть свой смысл. Все мы – сородичи и современники, но время течет, время уходит, ты стареешь, преступая, наконец, некую границу. Тебе девяносто. Тебе, наконец, сто. Почему нет? Тебе сто пять. Цифры скачут как сумасшедшие. Шумные цивилизационные центры утомляют…»
Стивен Пол Джобс (1955–2011), американский предприниматель и промышленный дизайнер, с детских лет мечтал изменить окружающий нас мир, оставить свой, ни с чьим не сравнимый след. Он считал себя человеком исключительным. «Название для новой продукции так сразу не подберешь». Ирония тут, кстати, ни при чем. Новая продукция – это человек, а новый человек, это, понятно, сам Джобс – один из основателей знаменитой корпорации «Apple» и киностудии «Pixar». Гениальный дизайнер, убежденный вегетарианец, поклонник восточных учений, неистовый трудоголик, эгоист – десятки комплексов в течение жизни мешали Джобсу. «Он был слишком занят для того, чтобы спускать за собой воду в туалете». Зато теперь мы живем в мире, наполненном техническими порождениями самых невероятных его фантазий. При этом, может, главное, что Джобс оставил в нашем мире, – миф о себе, миф, им же самим созданный. Попытку разобраться в этом предприняли известный писатель Геннадий Прашкевич (Новосибирск, Россия) и профессиональный математик, писатель Сергей Соловьев (Тулуза, Франция). Чем жил Стивен Джобс? Как он жил? Что привело его к трагической преждевременной гибели? Да, он изменил наш мир. Но в какую сторону – в лучшую или в худшую? Самое время задуматься и над этим.