Лимерики

Жил на свете старик в бороде.

Говорил он: «Я знал: быть беде.

Две совы, три чижа

И четыре стрижа

Свили гнезда в моей бороде».

Миловидная леди из гавани

Сшила шляпку по моде недавней.

Но размер и расцветка

Этой шляпы нередко

Удручали красотку из гавани.

Худощавая мисс из Афин

Была дверью расплющена в блин.

Но вскричала спокойно:

«Это вовсе не больно!»

Та отважная мисс из Афин.

Симпатичная леди с Атлантики,

Завязавши ботинки на бантики,

Знай гуляла по пристани

Со щенками пятнистыми

И порочила климат Атлантики.

Длинноносый старик из Литвы

Говорил: «Если скажете вы,

Что мой нос длинноват,

В чем же я виноват —

Ведь не я так считаю, а вы!»

Старый джентльмен[1] на склоне холма

Был подвижен и прыток весьма:

Он, не знаясь со знатью,

Бегал в тещином платье

От подножья к вершине холма.

К привлекательной леди из Капуи

Часто птицы садились на шляпу, и

Говорила с любовью:

«Пусть сидят на здоровье!»

Та приятная леди из Капуи.

Непослушную внучку из Йены

Бабка сжечь собралась как полено.

Но заметила тонко:

«А не сжечь ли котенка?»

Невозможная внучка из Йены.

Безрассудный старик из Остравы

Вел себя неумно и нездраво:

Даже будучи сытым,

Груши ел с аппетитом

Тот унылый старик из Остравы.

Музыкальный старик на Меконге

Без конца упражнялся на гонге.

Все кричат: «Где закон,

Чтоб такие, как он,

День и ночь не играли на гонге?»

Экспансивная леди из Ланса

Не сумела прервать реверанса

И, как штопор, крутилась,

Пока в пол не ввинтилась,

Опечалив всех жителей Ланса.

Старика, что сидел на осине,

Муха мучила невыносимо,

И жужжала та муха

Прямо в самое ухо

Старику, что сидел на осине.

К удалому флейтисту из Конго

Раз в сапог заползла анаконда.

Но настолько отвратно

Он играл, что обратно

Через час уползла анаконда.

Подбородок у мисс из Норфолка

Был длинней и острей, чем иголка.

Не смущаясь нимало,

Им на арфе играла

Одаренная мисс из Норфолка.

Непутевый старик из Килкенни

Зарабатывал в день по два пенни.

Этот скромный доход

Лишь на лук и на мед

Тратил бойкий старик из Килкенни.

Жизнерадостный джентльмен из Ливии

С каждым днем становился игривее.

Ел десятками фиги

И отплясывал джиги

Тот неистовый джентльмен из Ливии.

Сидя в лодке, старик из Намюра

Восклицал: «Наконец я на море!»

Услыхав: «Вы на суше!»,

Он едва Богу душу

Не отдал от досады и горя.

Долговязая леди из Фриско

По натуре была маринистка.

Взгромоздясь на сосну,

Знай глядит на волну,

Но к воде не подходит и близко.

Аскетичный старик из Мадраса

Ни подушек не знал, ни матраса,

И в дырявом носке

Спал на голой доске

Тот ходульный старик из Мадраса.

Комильфотный старик из Кале

В гости ездил верхом на осле,

Хоть ослиные формы

Оскорбляли бесспорно

Тонкий вкус старика из Кале.

У достойной старушки из Лутона

Вся прическа была перепутана,

Но четыре половника

Киселя из крыжовника

Утешали старушку из Лутона.

Совестливый старик из Танзании

Был готов на самоистязание.

И себе как-то сдуру

Вырвал всю шевелюру

Тот суровый старик из Танзании.

Шаровидный старик с Дарданелл

Пил тогда, когда пить не хотел.

На слова «стыд и срам!»

Возражал: «Знаю сам!»

Тот упрямый старик с Дарданелл.

Супостыдная[2] леди из Влошек

Ни колец не носила, ни брошек

И ходила пешком,

Драпируясь мешком,

Что раскрашен был в черный горошек.

Обаятельный джентльмен из Нубии

Был, бесспорно, само дружелюбие.

И пиликал на скрипке,

Расточая улыбки

Всем вокруг, нежный джентльмен из Нубии.

Беспардонный старик из Сиднея

Все сильнее грубил и сильнее.

Но удар молотка

Укротил старика —

Снова тихо на стогнах[3] Сиднея.

В жаркий день добрый старец из Лондона

Захотел выпить пива холодного,

А ему вместо этого

Принесли подогретого —

Чуть не вырвало старца из Лондона.

Некий джентльмен, поужинав плотно,

Запер двери входные неплотно,

И четырнадцать крыс

К нему в шкаф забрались,

Пока джентльмен дремал беззаботно.

Самобытный старик из Милета

Никуда не ходил без жилета.

«Впору ль вам ваш жилет?» —

«Разумеется, нет!» —

Отвечал всем старик из Милета.

У почтенного старца из Дели

Невозможно ботинки скрипели.

«Раз ботинки из кожи,

То скажи, отчего же

Так скрипят они, старец из Дели?»