Вступление. Когда совесть
–
грех
– Похоже, твои соплеменники не очень жалуют тебя.
Саэррель равнодушно повел плечами, пытаясь хоть как-то размять связанные за спиной руки.
– Кто? – спросил он пришельца.
– Согласен, несущественный вопрос. Вернее будет спросить, чем я могу помочь тебе, – иронично заметил незнакомец.
– И какова цена?
Пришелец искренне удивился.
– Широкий выбор? Серьезно?.. Ты предпочитаешь быть сваренным живьём в котле на рубеже 23 тысячелетия?
– Ты пришел со звезд, – окончательно убедился в своей догадке Саэррель. – Уходи. Я не товар, выставленный на продажу.
– Предпочитаешь, чтобы твои таланты послужили приправой для супа?
Саэррелю нечего было возразить на сарказм межзвёздного торговца.
– Ты проиграл, – между тем как ни в чем не бывало продолжил тот. – Ты плохо спрятался и не смог ужиться со своим племенем. Я предлагаю тебе вторую попытку: начни заново. Мир велик, и звездам нет числа. А не получится – станешь похлебкой. Мертвому все равно, кто его будет есть: его сородичи или существа, в чьих жилах течет иная кровь. Обещаю, что не засуну тебя в один из тех мерзких спрутообразных миров, где не выжить таким, как ты, человекообразным. Ну что, по рукам? Извини; скажи да, если согласен, руки-то у тебя связаны. Как думаешь, на сколько кусков мяса я смогу поменять тебя?
1
Олег тяжело мотнул головой, прогоняя дурные мысли. С тех пор, как Луна-2 стала перевалочной базой для работорговцев, они неохотно допускали в свои владения жителей старой Земли.
«Колонии ширяться, но ресурсов все еще недостаточно».
«Все дело в жадности. Наших технологий хватило бы, чтобы прокормить всю Землю, но никто не хочет делиться ни с кем за просто так».
«Не надо риторики. Мы должны проникнуть…»
Знакомые фразы неслись с экрана, сменяя фильм за фильмом, передачу за передачей, новость за новостью: вполне сносный способ для того, чтобы убить время.
До решения комиссии оставалось три дня. Отбор стартовал.
Олег не ждал ничего хорошего от итогового заключения и, почти смирившись с мыслью, что теперь кто-то другой – не Он – будет распоряжаться его телом, полусонным взглядом окидывал свое прошлое и нашел, что получил от жизни сполна впечатляющих эмоций: большего ждать было бессмысленно. Ему итак слишком долго везло…
Не очень умный, в меру сообразительный и местами рассеянный, он умудрился получить карт-бланш и закончил университет, полагаясь лишь на свою феноменальную способность одним взглядом охватывать и запоминать любые тексты – заурядный талант, если разобраться. Он мог бы выжать из себя больше, но его мысли были никому не нужны. К тому времени, как он вошел в науку, все великие открытия уже были сделаны, и служители знаний соревновались друг с другом в переливании из пустого в порожнее или рьяно искали в архивах не оцифрованные рукописи далеких предшественников – чтобы выдать их за свои. Олегу хватило двух месяцев практики в Центральном архиве, чтобы поймать на плагиате с десяток нынешних академиков, – разумеется, он промолчал, – и потерял интерес к науке до такой степени, что, когда после института ему предложили ставку сотрудника в отделе историографии смешенных видов, отказался, и пошел работать в обычную школу: подальше от лицемерия и пристального ока Галактического Совета.
Галактика?!. Можно было подумать, что людям принадлежала галактика…
Через месяц ему позвонили и предложили участие в интересном проекте.
– Вы увидите мир, – сказали они. – Бесплатно. Такая возможность предоставляется одному из тысячи. Соглашайтесь.
И Олег позволил, чтобы его купили, но не чувствовал себя униженным. Он ответственно и качественно отработал контракт, а потом ему вновь стало скучно.
Люди… Звери… Полулюди… Полу… Оказалось, что живые существа одинаковы в любой точке мира. И закат: по-своему уникальный с каждой безымянной точки, красив – но и только: от эстетических эмоций у Олега быстро наступало пресыщение. К тому же на свою беду он обнаружил: чтобы выводить устойчивые закономерности, не обязательно самому плюхаться в лужу, – с большими объемами данных лучше справлялись компьютеры, – а вот для того, чтобы подсказать им алгоритм, достаточно было очень маленького кусочка реальности. Ответ почти всегда лежал на поверхности.